Мира вокруг не существовало.
Только мой полный паники взгляд и горящий дом, что весь трещал и скрипел от огня.
Где-то там что-то громко рухнуло, а вместе с ним – и моё сердце.
Страх.
Как же до боли страшно.
Страшно. Страшно. Страшно.
Меня всю трясло, а с каждой секундой всё больше – так я боялась больше никогда не увидеть Джозефа живым. Никогда не услышать его чистый смех, рассудительный голос, умные речи. Никогда не увидеть его красивых глаз, не потрогать его мягких кудрей, не ощутить его запах. Никогда…
Даже думать об этом было невыносимо.
Я чувствовала, что хочу заплакать, но у меня не было слёз. Я понимала, что глотку рвало от крика, но я не кричала. Я знала, что вот-вот моё сердце надорвётся от смертельного ожидания, ведь с каждой секундой шанс на выживание всё уменьшался и уменьшался…
До абсолютного нуля.
До полной…
Нет, не смерти. Нет!
Нет – потому что вот он, Джозеф! Бежал из огня с пятилетним ребёнком на руках. Бежал вперёд, ещё не до конца осознав, что перед глазами уже не стоял красный свет гибели, а была земля – мокрая от растаявшего из-за жары снега, но не опасная. А Джозеф – живой.
Живой.
Эта мысль вывела меня из транса и заставила кинуть ему на шею, когда тот отдал ребёнка в руки матери, которая ещё больше разревелась. Я счастливо обняла любимого, не в силах поверить в то, что свершилось чудо, в которое я никогда не верила. Но вот он, Джозеф – был в моих руках живой, горячий и почти невредимый, лишь одежда его стала чёрной от копоти, а в некоторых местах даже сгорела. Но сам он не был ранен. Только его сердце.
– Я не спас её, – всё шептал он в мои волосы и шептал, как мантру.
Медленно осознавая его слова, я в ужасе посмотрела на рыдающую мать ребёнка, который оказался мёртв: глаза на бледном лице пусто уставились в вечернее небо, руки раскинуты в стороны, футболка пропиталась слезами матери, что безутешно надрывала голос в отчаянных воплях. И никто теперь не сможет ей помочь.
Никто.
– Ты сделал всё, что мог.
Совершенно никчёмные слова, но я считала это правдой. Но Джозеф этому не верил.
– Я услышал её голос, схватил и попытался как можно скорее вынести из дома… Но она умерла у меня на руках. Я не спас её.
Он вновь сказал это – и вновь разодрал себе сердце в клочья. А вместе с ним – и моё. Так невыносимо снова было смотреть на его мучения, так невыносимо снова осознавать, что я ничем не могла помочь ни ему, ни погибшему ребёнку, так невыносимо видеть его таким… разбитым.
