Машка обернулась пулей, из открытой двери подъезда уже слышался приближавшийся топоток – сестренка не хотела оставлять меня с поклонником надолго. По лицу Захара расползлась довольная улыбка, и я завершил речь:
– Только помни, что сестра у меня одна, и ты у себя один. Спасибо.
Последнее предназначалось протягивавшей мне телефон, взмыленной, как лошадь кавалериста после боя, бурно дышавшей Машке.
У дальнего подъезда нашего дома о чем-то срочном и невероятно важном судачили три старушки, около гаражей полная женщина выгуливала болонку, а вдоль пятиэтажной «хрущевки», расположенной напротив нашей, еще одна женщина, беременная, в джинсовом комбинезоне, медленно катила перед собой коляску. Больше во дворе никого не было. Асфальт дороги без бордюров сразу переходил в «клумбы», если так можно назвать участки под окнами, где росли березы и корявые кусты. Из пятиэтажки напротив истошный женский вопль позвал какого-то Федю, женщине ответил мальчишка из окна в другом подъезде того же дома: «Сейчас приду!»
Обычная жизнь. Ничего не изменилось. Впрочем, во времена моего детства звали Васю. Я не сомневался, что до темноты зов раздастся еще не раз, и каждый раз ему так же звонко ответят «Сейчас приду!» Меняются имена и фасоны одежды, но не провинциальные дворы. Любопытно смотреть на центр жизни своего детства как бы со стороны. Представляю, как на мою жизнь студента в областном центре (бурлящем котле событий нашего региона) поглядел бы столичный житель. Наверное, он бы тоже не впечатлился. На ярко-белом серое кажется черным. Все же, радовало, что этот природный закон работал и в обратную сторону.
– Ну, мы пошли. Не забудешь, что обещал?
– А я что-то обещал?
Машка свела брови в одну ровную короткую полоску:
– Сказать родителям!
– В смысле, соврать, что ты была со мной?
– Ага. Не забудь.
Молодежь отправилась по своим молодежным делам куда-то за гаражи, откуда дорога через арку выводила в соседний микрорайон, а я включил телефон. Руки почему-то дрожали. Пульс бил в голову. История вызовов сообщила, что скрытый абонент перезванивал еще трижды, затем пришло текстовое сообщение с номера, который не шифровался: «Как насчет еще раз в картишки перекинуться? Мухлевать не буду, обещаю. Завтра после шести у меня».
Настя. Солнце нашего курса. Ей стоило поманить пальцем, и у ног свалились бы штабеля желающих, но ей почему-то захотелось повторить со мной. Повторение, говорят, – мать учения. Мать-перемать. Как ее понимать? В прошлый раз мой неутоленный энтузиазм в полной мере обеспечил поддатую сокурсницу нужными впечатлениями. Выходит, я произвел впечатление. И лишние кило не оказались проблемой. У Насти тоже хватало лишнего, которое в определенные моменты совсем не лишнее.
