— Согласен, бывает я немного перегибаю палку, но… я исправлюсь, честно, — заявил Бредин так запросто, словно парня совсем не волновало, что я почти назвала его придурком. Уже раз в тысячный.
— Так я тебе и поверила!
— Я не шучу, Юля. Поедешь со мной завтра в аэропорт? — неожиданно предложил он.
— Чего?! — протянула я, с опаской поглядывая на соседа и склоняясь к мысли, что он не просто приболел, а прямо сейчас демонстрировал необратимые последствия чего-то более серьезного.
— Ты же на такси поедешь? — так же невозмутимо поинтересовался Бредин. — Какой смысл ехать порознь?
— Что за ересь ты несёшь?! Это твой очередной прикол, Бредин? В каком месте смеяться?! — я растерянно смотрела на него, пытаясь понять, откуда мне следовало ждать подвоха.
— Ну и кто ещё из нас невыносимый?
Едва склонив голову, парень сверлил меня укоризненным взглядом.
— Ах, так это я, да?! — задыхаясь от негодования, завопила на весь подъезд.
— Тогда поехали? — голос Бредина звучал спокойно и ровно, но во взгляде был явный вызов. Он сделал несколько шагов в моем направлении и остановился. Несколько мгновений разглядывал меня так, будто впервые увидел, а затем произнёс: — Ну же, Юль, мы уже давно не в школе. Давай оставим все эти детские игры! Нужно… как-то попробовать наладить общение, нам с тобой целый месяц придется провести среди незнакомцев… Или ты боишься меня?
— Да вот ещё! — упрямо заявила ему.
Что он о себе возомнил?!
— Значит решено. Завтра в семь у подъезда. Договорились?
Бредин снова довольно скалился, вернув своему лицу его первозданное выражение.
— Да … не вопрос, — ляпнула я, лишь бы он не думал, что я трусиха.
— Тогда до завтра? — с издёвкой спросил он.
— Ага, надейся, — еле слышно пробормотала я, отворачиваясь к двери, в полной уверенности, что никуда завтра к этим stronzo вместе не поеду.
— Дед, ну ты где там?! — позвала я предка, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу. — Сейчас уже такси подъедет!
Через несколько мгновений, прошаркав по линолеуму войлочными тапками, в коридоре появился мой пращур в своей неизменной клетчатой фланелевой рубашке, так напоминавшей шахматную доску. В руках он держал массивный табурет с перекладиной, выкрашенный в небесно-голубой. Этот табурет, являясь одним из самых древних предметов интерьера в квартире деда, производил впечатление истинного патриарха. По возрасту и авторитету с ним могли тягаться, разве что зелёный сифон, дембельский альбом старшины Дмитрия Котова и кипа пожелтевших журналов «Приусадебное хозяйство» за три года, начиная с 1981, принадлежавшая бабе Насте, с кончины которой прошло почти десять лет.
