Теперь по торне через гати стало не пятьдесят верст с гаком, как говаривал дед Микула, а всего тридцать. Без гака.
Жива, есть – жива. Мурава вымахала на полянах по пояс. Всюду цветы, а над ними бабочки различные да стрекозы порхают. Пчелы летают от лесных бортей, жужжат, собирают нектар да пыльцу, трудятся. А пахнет всем этим с такой силой, что дух захватывает. Лепота – как говорит опять же дед Микула.
Везли мы на телеге десять двухведерных лагушков с сомой-медовухой для двора князь-старейшины Доброгнева, да мягкой рухляди два мешка – обменять на соль, пшеницу, кузнь разную у коваля Векши.
Сзади за телегой бодро бежал не отстающий от Серка, здорово подросший за три луны Жар, помахивал хвостом, смахивая с себя болотный гнус. Перед поездкой я намазал его и Серка дегтем, выгнанным прошлой живой, да и сами мы с дедом Микулой намазались, не забыв прихватить накомарники. На нашем хуторе комарье и гнус беспокоили мало. Не любят кровососы сухих песчаных мест, зато в болотах надоедают во всю мощь.
Чистюля Питин не дал себя намазать и поначалу устроился у меня на плече, решив путешествовать с комфортом. В болотах он заскучал и, не выдержав комариных атак, забрался с головой ко мне за пазуху. Семаргл бежал впереди телеги, часто пропадая из виду в траве, потом опять подбегал к телеге, пересчитывал нас строгим взглядом и опять исчезал.
– Прямо полный набор упрямых щенков, да еще Жаренок прибавился, – ворчал дед Микула. – Вы все что, друг без друга часу прожить не можете? Ну зачем, скажи на милость, прихватил свою ораву? Будете всем скопом с Митяевой дружиной силой меряться?
–Мра! – грянуло из-под моей рубахи утвердительное.
– А ты, Питин, молчи! Не тебя спрашивают. А спрашивают атамана вашей разнокалиберной ватаги. Понял? – рассердился дед Микула.
– Мру! – мордочка кота показалась в вороте моей рубахи. – Мя-а-со! – не согласился Питин.
– Вот то-то и оно, – вздохнул дед Микула. – Мясо… Они из вас не мясо, а котлетный фарш сделают.
– Не мы первыми начинаем, дедушка, – стал оправдываться я. – Это Митяй все никак успокоиться не может. Кстати – что за странное имя у него?
– Имя, как имя, – неохотно ответил дед Микула. – Эллинское. Правильно – Митрий будет. Есть в Ахайе такая богиня, Деметрой называемая. Это еще одна ипостась богини Живы. Так что хотя прозвища у вас разные, вы с ним одной богине посвященные. Прозвание то я сам ему дал, когда он народился.
– Выходит, мы с Митяем кровные родичи? Не только по роду-племени?
