– Я обожаю всё это, – делает он круговое движение рукой, в пальцах которой сжимает сигарету. – Самолёты, их мощь, высоту. Когда я узнал о лётной школе, мать наотрез отказалась даже слушать меня. С Авой я знаком ещё со школы, случайно услышал, что её брат преподаёт в Лётке, познакомился с ним через неё. Я хотел… Надеялся, что он научит меня управлять самолётом по блату. Хотя бы попробовать. Но дружба с ним стоила кое-чего. Я брал таблетки, смывал их в унитаз, отдавал Тревису собственные деньги, и за это получал полный доступ к территории аэропорта. Но он полгода кормил меня обещаниями, и когда я узнал о подставе Авы, решил, что с меня хватит. А ещё… Ещё я не хотел, чтобы об этом узнала ты. – Никлаус горько усмехается: – Но один чёрт – ты узнала. Придётся признать, что я не мастер устраивать идеальные свидания.
Я медленно выдыхаю. Оказывается, я затаила дыхание, пока слушала Ника, и теперь моя голова кружится. В том числе и от облегчения. Я закусываю нижнюю губы, сдерживая улыбку, и тихо замечаю:
– Это нужно было признать ещё на взлетевшем пледе, Никлаус.
Он несколько раз усмехается. А затем тихо смеётся, кивая. Но через минуту его смех обрывается. Он смотрит в сторону, вновь затягивается никотиновым дымом и говорит, словно нехотя:
– Я знал, что нравлюсь ей, но не обращал внимания, потому что мне была выгодна её симпатия. Мне надо было ещё тогда, в баре, когда я увидел вас вместе, предостеречь тебя, но я повёл себя, как настоящая свинья…
– Я бы всё равно тебя не послушала, – признаю я, а затем тянусь к нему и сжимаю его пальцы своими. – Мы на тот момент не то, чтобы с тобой дружили.
– И это снова моя вина, – откинувшись на подголовник, поворачивает он голову ко мне и печально улыбается.
– Ты не можешь изменить прошлое, – резонно замечаю я. – В твоих силах лишь влиять на будущее.
– Звучит мощно.
– Да, мы все – супергерои, – с чувством произношу я и улыбаюсь.
Никлаус смотрит на меня долгим, изучающим взглядом, а затем сильнее сжимает мои пальцы и выдыхает:
– Ты нечто, Аня.
Я смущаюсь, отвожу взгляд и дрогнувшим голосом признаюсь:
– Нет, всего лишь Золушка, которой нужно вернуться домой, пока часы не пробьют одиннадцать. Поедем?
– Это не последняя подстава от Авы, понимаешь? – глухо спрашивает он вместо ответа.
– Понимаю, Никлаус.
Ник выбрасывает окурок, кивает, целует костяшки моих пальцев и, выпустив мою руку из своей, отправляет «карету» в путь.
