Его новенькая - Наталья Семенова

Я знал, что она не придёт на эту чёртову вечеринку, устроенную моим великолепным братом. Знал. Но всё же остался дома и даже спустился вниз. Хрен знает зачем. Наверное, хотел лишний раз убедиться в том, что Новенькая выше того, чтобы идти на поводу у кого-либо.

Но, очевидно, Гросс для неё не кто-либо.

Потому что она пришла.

Пришла, чёрт возьми!

Грёбаная стерва, ненавижу.

Девчонка чувствует мой ненавистный взгляд и безошибочно находит меня в толпе, которая, впрочем, держится на расстоянии от меня. Я горько усмехаюсь, двигаю по столешнице кухонного островка бутылку виски и, наполнив отравой рюмку, опрокидываю её в себя. Смотрю в это время на Новенькую, не собираясь скрывать ярость, что плещется внутри меня бурлящей лавой. Почти не морщусь, потому что горечь в груди куда сильнее, чем та, что обжигает горло, и наполняю рюмку вновь.

Стерва на какой-то хрен прётся ко мне. Хочет объяснить свой чёртов поступок? Но пусть она катится со своими разговорами куда подальше!

Останавливается рядом и смотрит на меня так, словно я должен что-то ей объяснять. Какого хрена?!

– Я всё понял, Новенькая, – выплёвываю я, вынимая из пачки сигарету, чиркаю её зажигалкой и, сделав глубокую затяжку, выпускаю едкий дым в её, чёрт возьми, красивое лицо. – Могла не утруждаться.

Она опирается бедром на островок, скрещивает руки на груди и вздёргивает бровь:

– Прости?

Стерва.

– Пошла ты, – я снова выдыхаю дым в её сторону.

Прикрывает глаза, словно пытается сдержать злость, воскрешая в моём воспалённом мозгу воспоминания о каждом, чёрт возьми, поцелуе. Хватаю её за руку и дёргаю на себя, врезая спину в островок. Она морщится от боли, а я напираю спереди, упирая ладони в стол по обеим сторонам от неё. Склоняюсь к её тонкой шее: как всегда, пахнет охренительно, и замираю около уха:

– Нравится, стерва? Тащишься от того, как я близко?

– Ты пьян, Ник, и у тебя в одной руке сигарета, если ты забыл, – говорит она сухо.

Ненавижу.

Не открывая глаз, наслаждаюсь её частым дыханием, смазано касаюсь её губ своими, чтобы оставить смачный поцелуй в ямке уха с другой стороны лица. Сладкая и ядовитая.

– Ты такая же, как все, – выдыхаю я ей в ухо. – Дешёвка, возомнившая себя особенной. Без нас ты так и осталась бы серой мышью, эмигрировавшей из России, ясно?

– Я вас об этом не просила, идиот! – шипит она в ответ.

Я по-настоящему наслаждаюсь следующими словами, потому что стерва их заслужила:

– Пошла. На хрен. Ан-ни.

Резко отталкиваюсь от стола, стряхиваю в её сторону пепел сигареты и глубоко затягиваюсь, чтобы вновь процедить вместе с дымом: