Боже…
– Ро-рождение ребёнка? – запинаясь, спрашивает он.
– Ты ему не… – замираю я.
Вика зажмуривается и часто качает головой. А затем и вовсе подскакивает со стула и быстро направляется к выходу из столовой.
– Вики! Ты беременна! – не то спрашивает, не то утверждает Роберт, кидаясь вслед за ней. – Вики!
Господи, почему она ничего ему не сказала?!
Находясь в некотором ступоре, я смотрю на Никлауса, потому что чувствую на себе его взгляд, но он лишь усмехается и ничего не говорит. Щёки пылают от стыда: совершенно не задумалась, что сестра может по каким-то причинам скрывать от семьи свою беременность…
Беру себя в руки и предлагаю Никлаусу:
– Наверное, нужно убрать со стола.
Он молча кивает и поднимается с места вслед за мной. Уже на кухне я перекладываю блинный торт, который так и не попробовала, в контейнер и ставлю его в холодильник. На душе тревожно. Разворачиваюсь лицом к Нику, который ставит посуду в посудомойку и выпрямляется. Он смотрит на меня в ответ, опирается бедром на тумбу и скрещивает руки на груди:
– Значит, ещё одна сестрёнка или братик.
Я кусаю губы и виновато замечаю:
– Не представляю почему Вики не сказала вам раньше. – Прячу лицо в ладони: – Мне так стыдно…
Никлаус подходит ближе, отнимает мои руки от лица и ловит мой взгляд:
– Не грузись. Когда-нибудь это должно было произойти.
Он не отпустил одну из моих рук из своей, и теперь поглаживает подушечкой большого пальца моё запястье, отчего у меня вновь подскакивает пульс. Я стараюсь задать вопрос так, чтобы не было заметно, что у меня внутри всё дрожит:
– Ты рад?
Никлаус улыбается:
– Я обожаю Молли. Думаю, и здесь не возникнет проблем.
– Никакой ревности?
– Я устал от родительского внимания ещё в десять лет, Ан-ни. Когда родилась Молли, я вздохнул с облегчением, правда.
– А как же… Оливер? Выходит, твоя мама всегда уделяла больше внимания тебе?
– Всё своё внимание, Ан-ни, – будто бы виновато морщится Никлаус. – Когда мы с Оливером познакомились, я был тяжелобольным ребёнком, понимаешь? Мама, как курица-наседка, кружила возле меня, она и с Дэниэлом-то познакомилась в больнице – он меня оперировал. Ей точно было не до чужих детей, хотя Ол… он к ней тянулся, да. И меня начал ненавидеть именно поэтому.
Немудрено, пожалуй.
– Ну, а ты…
– Пойдём, – перебивает меня Никлаус и тянет за руку в сторону лестницы.
Я послушно шагаю туда, куда ведут, раздумывая над новой информацией. По версии Никлауса выходит, что он был не прочь поделиться вниманием матери с другим ребёнком. Но она сама не хотела. Версия Оливера же была прямо противоположной.
