Андрей внимательно смотрел на тещу, находя в ней новые недостатки, и с каким-то ленивым удовольствием подумал, как хорошо бы её прирезать, как свинью, одним ударом в шею, как научили в армии, когда попал в качестве разведчика в Чечню. В Чечне он был разведчиком. Симпета, видя, что он не реагирует, осмелела и, брызгая слюной, подошла поближе. Её крик вонзился хищным когтем в голову. Андрей не выдержал, прокрутил в руках нож, который запорхал между пальцами и со словами: «хватит на меня орать, карга старая, а то пришпилю, как бабочку!». Нож вырвался из пальцев, но вместо того, чтобы смертельно уколоть тещиньку в шею, мелькнул серебряной размазанной полосой, и впился в какую-то картину, висевшую на стене. Картина перекосилась, но не упала, нож пришпилил её в стене.
Симпета мгновенно замолчала, побледнела, от неё резко запахло мочой, и как пробка вылетела из кухни. Андрей вытер холодный пот со лба. Вот же старая сука! Ведь целил в тещиньку, а нож, как живой, не захотел брать дань смерти и вонзился в картинку.
Моментально заболела голова. Обруч боли стал сжимать голову все сильнее и сильнее. Таблетки не помогали. Помогала только водка. Андрей трясущимися руками свинтил пробку и из горла бутылки стал жадно пить. Водка прокатилась по пищеводу как простая вода, и только в желудке вспыхнула горячим пламенем. Он не отрывался, пока не высосал полбутылки. Неприятности всегда начинались для него с запахов. Запаха сгоревшего пороха и дерьма. Андрей, едва начинало пахнуть порохом и дерьмом, понимал, что в жизни грядут крутые и совсем неприятные перемены. Сколько лет прошло, а последняя кавказская война опять догнала его. Для него, двадцатилетнего, только что закончившего колледж, война навсегда отравила жизнь. От запахов войны он впадал в кататонический ступор, и перед ним вспыхивали и начинали на бешеной скорости проноситься кадры ныне забытой войны. Перед глазами вспыхивали беззвучные взрывы, рушились стены пятиэтажек, а бежавшие рядом солдаты падали и застывали в самых нелепых позах. Он остался один, затравленно оглянулся вокруг, увидел в окне дуло снайперской винтовки, и плевок огнем. Промах. Он, прокусив до крови губу, попытался бежать еще быстрее, но почему-то ноги двигались с трудом, словно был по колено в воде. Шажок, еще шажок, наконец, Андрей добежал до спасительной стены пятиэтажки, но из выбитого окна в упор расцвел злобный цветок автоматного пламени. Опять промах! Солдат нажал на курок подствольного гранатомета, автомат ощутимо дернулся в руках, и граната улетела в окно. Он споткнулся о кирпич, упал, и мордой влетел во что-то противно-мягкое, моментально забившее нос и рот. Это оказались кучки дерьма, густо усеявшие дом вокруг. Мертвая зона спасла ему жизнь. Дерьмо потом кое-как вытер, но запах остался на всю оставшуюся жизнь.
