ожидай наступления холодов.
По любому выходит, что нет судьбы,
в этих улицах тёмных, но вот рассвет –
заправляет хозяйством и бреет лбы,
а не скажет ни слова тебе в ответ.
Да и ты позабудешь задать вопрос,
наблюдая, как делает первый взмах
наша полночь, летящая под откос,
не сумев задержаться ни в чьих зрачках.
6.
Только ты и свобода твоей беды.
Сколько вынуто ключиков из глазниц!
Мы опять на пороге Большой Воды.
Море носит бутылки и мёртвых птиц.
Море ищет пожатья твоей руки,
пропуская сквозь пальцы мои слова.
Нарисуем линии, уголки –
вот и вышла повинная голова.
Вот и вышла свобода лететь навзрыд,
обращая всё встречное ни во что.
Время рухнуло в море, но мир стоит,
и на вешалке виснет ничьё пальто.
Это молодость, впрочем, а не звезда,
это тема, но будет ещё темней.
Где выходит на берег твоя беда,
там и будет кому позабыть о ней.
Владимир Буев
1.
Если мнится, что бог, то зажечь луну
не пытайся при первой же мысли вслух.
Поразмысли, потом проглоти слюну.
Прикуси язычок, чтобы он распух.
Вот тогда загорится сама луна.
И светила иные станцуют вальс.
То не сон, ты не бог – голова пьяна.
Потому и столь редкостный расколбас.
Птичий пух (ровно так, как и птичий прах),
Освещённый сияньем луны и звёзд,
будто камень, застыл на твоих губах.
Разоритель не меньше, чем сотни гнёзд!
Но ни в глаз и ни в ухо не получил.
Побоялся природу народ спасать.
Кому должен, народ уж давно простил.
Да потребно и пар иногда спускать.
2.
Лету – всё. Остальным недрузьям – закон.
Как почую сентябрь, так хочу в полёт.
Ещё август жив, осень бьёт поклон,
выставляя августу незачёт.
У пруда купальщик один лежит.
И чего мои взоры туда косят?
Знать, купальщица. Потому аппетит
разыгрался, хоть возраст – под шестьдесят.
Как заёкало сердце! И в двадцать лет
не бывало такого – и вот опять.
Как же больно-то! Видимо, сей предмет
стал характер всё чаще проявлять.
Так скорей за гантелями! И качать
плечевые усталые мускулы,
чтобы к новому году сформировать
богатырское тело русское.
3.
Тут не только поэмы в тираж идут,
скоро выйдем в бесценный мы все тираж.
Неконкретные образы ускользнут.
На конкретных устроим крутой вираж.
Пирожок на троих – это братство тех,
кто не сдаст ресторанам родной подъезд,
кто закуску разделает под орех,
бог не выдаст кого и свинья не съест.
Кто не только в казармах бромид глотал
иль текучие луны гонял платком,
кто при этом писал до конца: амбал!
Не амбал, так гиганта в нём есть геном.
Но поправки в итоге не избежать
Ведь канун – это не полчаса, а день.
