Если голос не спел и пропал,
Не сказал и молитв не испил —
Этот голос горел-догорал,
Его кто-то зажег и убил.
Если песня ломалась в аккорд,
Отлетала на рванной струне —
Знать за песней сто тысяч идет
Мерить солнце лучами на дне.
Если с крыши срываются в плач,
Если дни для победы – в стекло,
Своих слез за ладони не прячь —
Это время для шага пришло
В бездну грома, грозы и огня,
В ее тонкий певучий мотив —
Эта бездна спасала меня,
Этой бездной и буду убит.
Если стынет туман ноябрем,
Если нам и под утро не встать —
Не кричи, все равно мы вдвоем
И тебя у меня не отнять.
И ни песня в ночной тишине,
И ни голос, ни этот поход
Не сочтут панихиды по мне —
Я их топи обманывал вброд.
Я сижу на кровать твоей
И считаю круги на стене —
Нету в мире молитвы главней,
Чем молебен во здравие тебе.
Ты мой самый последний причал
И стихи, что когда-то давно
Я мальчишкой за полночь писал
И выбрасывал, скомкав, в окно —
Вот они! Воскресают в тебе
И о самом большом говорят,
Что не маяться дóсветла мне,
А с тобою готовить обряд
Наших сказок строкой по земле,
Песен наших куплетом в траву —
Я как в небе нуждаюсь в тебе,
Я без неба наверное умру.
Что мне старых дорог ремесло —
Начинать и скрывать города.
Мне главней твоих мыслей тепло
И пустых обещаний вода.
Я-то знаю, что прячет гранит —
Он скрывает историю звезд,
Ну а если их смысл не испит,
Я его зачарую до слез,
До твоих поклонений в церквах
Образам и старухам седым —
Может это панический страх,
Но я кланяюсь старым больным.
Я навеки привязан к тебе,
И хоть плачь, хоть засмейся в лицо,
Я зарю отолью в серебре,
И на палец одену кольцом.
Пусть убогий, безверный, хромой,
Пусть в душе сто багрянцев крови,
Я пойду до конца за тобой,
Чтоб погибнуть во имя любви.
Догорай костром огненных лисиц,
В небесах считай тучи-облака,
Все равно теперь, что возьмет рука —
Медь беспечных слов, серебро страниц,
Что прочтешь теперь – сказку или быль,
Всё тебе в карман, да на все века,
Что придержат, знать, поступь дурака
На путях кривых, где поет ковыль.
Здесь прошли пешком боги за сто лет,
