А я настолько рада, настолько безумно, до истерики счастлива, что он здесь…
Что в кои-то веки не контролирую свое лицо. И делаю то, чего никогда, за все семь лет нашего общения, не делала.
Бросаюсь ему на шею, как малолетка. Чуть ли не с визгом.
Он тут же подхватывает, обнимает, устаивает на талии, заставляя обхватить ногами. И мне плевать, что форменная юбка задралась неприлично. Что мне не по возрасту уже это все. Что все смотрят. Плевать.
Я целую его, жадно, так жадно, что дыхание перехватывает!
– Ну ты чего, лисичка… – хрипит он, довольно лапая меня за зад. Ну а что? Гулять – так по полной!
– Я боялась… Боялась. Что ты не встретишь… – признаюсь я куда-то в шею Вите. И зажмуриваюсь. Я впервые призналась сама. Ему. И это так сладко. Признавать свою слабость. Свою зависимость. Оказывается, в этом нет ничего постыдного.
– Ну как же я тебя не встречу, лисичка…
Он несет меня к выходу из аэропорта, где-то позади материализуется высокий худой мужик, который подхватывает мой чемодан и тащит его за нами.
– А где Вася? – шепчу я, сглатывая слезы. Неожиданные, редкие гости у меня. Но сейчас не стыдно.
– Приболел чутка.
– С ним все хорошо?
– Да, скоро опять бегать будет, его ни одна зараза не возьмет. Поехали, лисичка, ко мне.
– Сразу?
– Да. Сначала помиримся, а потом… Потом я тебя с дочкой познакомлю.
Я ахаю и обнимаю крепче, радуясь за него.
Витя долго ждал, когда его Лена приедет. И вот, похоже, дождался.
Он несет меня, легко и быстро, обрубая на корню все неловкие попытки спрыгнуть, сказать, что я сама, что тяжело…
– Ничего не тяжело, лисичка, – смеется он, и его смех – такое же редкое явление, как мои слезы, а потому неожиданное и бесценное, – у меня теперь целых две женщины, которых легко носить на руках. Это и называется счастьем, а?
Я киваю.
Он не может видеть, но чувствует.
Я согласна с его определением счастья.
Потому что оно, по странному стечению обстоятельств, полностью совпадает с моим.
