От боли мне захотелось снова закрыть глаза или позвать на помощь, но обе идеи были тщетны. Я не мог терять ни секунды.
Я посмотрел через комнату. Сначала я не видел выхода, никакой возможности освободиться от веревок, впившихся мне в кожу. Потом я подумал о масляной лампе, горящей на соседнем столе.
Чем дольше я смотрел на лампу, тем быстрее оформлялась идея. Это была авантюра, но шансы были выше, чем ждать возвращения капитана со своей смертоносной бритвой. Если бы я только мог опрокинуть лампу и накинуть веревки на запястьях над пламенем, у меня был бы шанс.
Но добраться было непросто. Я едва мог двигаться. Подпрыгивая и извиваясь, я мог лишь слегка наклонить стол. Мне понадобилась вся моя сила, чтобы перекатиться и подбросить так, чтобы он пошатнулся. Но в конце концов стол опрокинулся и упал на бок. Падение ошеломило меня и усилило боль.
Я прикинул расстояние до стола и медленно толкнул стол вправо. Затем я перевернулся на живот, так что стол оказался на моей спине, и я использовал его как таран против стола. Лампа дрогнула, затем упала. Она рухнула на землю и взорвался в огненной луже.
К счастью, лампа была не очень полной, но мне нужно было быстро приступить к работе, пока масло не пропитало земляной пол.
Мне потребовались все силы, чтобы перекатиться на бок достаточно далеко, чтобы держать руки над пламенем, чтобы огонь мог медленно прогрызать крепкие веревки, которыми я был связан.
Вскоре пламя начало жечь и мои запястья. Я сильно дернул правой рукой, чтобы отвести его от пламени. Веревка продолжала гореть.
Боль пронзила мой мозг. Веревка горела, и я видел, как она опалила волосы на моем запястье и сделала мою кожу красной. Я снова дернул правой рукой; веревка больно впилась мне в запястье. Еще один рывок, и мое запястье было освобождено.
Я сдернул остаток веревки с руки, затем развязал узлы вокруг левой руки. Они были хорошо уложены. Вся моя правая рука и запястье горели от боли. Но это был мой единственный шанс уйти. Наконец узлы развязались; Я сорвал веревки с ног и схватил одежду. Мой пистолет и нож лежали на столе. Я оделся, обулся и уже был готов уйти, когда в дверь вошел высокий индеец. Он не выглядел очень счастливым, когда увидел меня и пистолет, направленный ему в живот.
Он смотрел на него, ожидая, что я выстрелю в него. На самом деле, он был так сосредоточен на пистолете, что едва видел нож в моей другой руке. Он вошел в его тело чуть выше паха.
Из его губ вырвался булькающий звук, когда он отступил от лезвия и прикрыл рану руками. Затем он соскользнул на землю.
