Недолго думая, прошла в свою комнату, быстренько оделась, благо было лето, взяла свою копилку в виде фарфорового зайчика и тихонько выскользнула из дома. О том, что ходить одной ночью непозволительно и даже рискованно, я вспомнила только тогда, когда оказалась на улице. Мне стало не по себе. Фонари, конечно, горели, но пространство между освещёнными участками было мрачно и таило в себе, как мне казалось, самые невероятные опасности. Какие – я не знала. Да и есть ли разница? То, что они существовали, я ощущала каждой клеточкой. Испуганная, я хотела было возвратиться домой, но вспомнила про уху и пошла дальше. Очень важно преодолеть свой страх и сделать первый шаг. Как же без этого? Я и не заметила, как у неё невольно потекли слёзы. Я почувствовала их, когда, капая с подбородка, они потекли на платье. Я достала из сумочки носовой платок и стала вытирать нескончаемый поток.
Я шла по улице, дрожа от страха. Так никого и не встретив на своём пути, я добралась до магазина. Мои тревоги оказались пустыми. я воодушевилась и утерла оставшиеся на щеках слёзы совершенно уже мокрым носовым платком. Спрятав его в сумочку, поставила копилку на тротуарную плитку и взглядом стала искать камень, чтобы разбить её. По-другому достать из неё денежку было невозможно – не было ни крышечки, ни замочка.
Не обнаружив поблизости ничего подходящего, я подняла копилку над головой и с силой бросила на тротуарную плитку. Фарфоровый зайчик разбился, и монетки со звоном покатились в разные стороны. Я стала поспешно собирать раскатившееся по тротуару деньги. «Богатство не так уж и велико, но на рыбу точно хватит», – подумала я. Собрав монеты и бумажные деньги, которых было совсем немного, вошла в магазин.
Внутри, кроме дремавшей кассирши и такого же сонного охранника, никого не было. Я прошла в рыбный отдел. От разнообразия в витрине разбежались глаза, но, посмотрев на цены, я сообразила, что надо пересчитать деньги – иначе откуда же знать, на что хватит. Пересчитала и… заплакала. И как тут не зареветь, если тех денег с трудом хватило бы только на солёную кильку? Что скажет батюшка, если накормить его ухой из солёной кильки? Да и варят ли из неё уху? Я повернулась и пошла прочь, проливая горькие слёзы.
Выйдя из магазина, остановилась. Мало того, что не купила рыбы, предстоял ещё путь домой. Я видела между фонарями эти зловещие темные участки, на которых, казалось, её поджидают неведомые звери. И пусть они позволили мне дойти до магазина, но теперь-то уж точно с нетерпением поджидают обратно! Обязательно нападут, казалось мне. Слёзы было не остановить, страх не унять. Я замерла в нерешительности и тут снова услышала за своей спиной уже знакомую песню из сна: «Моя Лизавета. Ты не спишь до рассвета. Ждёшь от друга привета. Слёзы горькие льёшь». Только теперь пел другой голос, какой-то старческий и скрипучий. Я с удивлением обернулась и увидела очень странную бабушку.
