Старушка, ростом чуть выше меня, была одета в ярко-жёлтые лосины, которые обтягивали её тонкие, как спички, ноги, а тело походило на маленький бочонок, поверх которого натянули ярко зелёную с блёстками блузку. Лицо покрывало множество глубоких и мелких морщин, среди которых прятались глубоко посаженные сверкающие глазки. Причёску (такую мы с подружками называли «я у мамы дурочка») венчала крупная ярко-красная роза. Изо рта старушки торчала дымящаяся папироса.
– Откуда вы знаете эту песню? – сквозь слёзы изумлённо спросила я.
– Я всё знаю, – усмехнулась в ответ старушка и выпустила колечко дыма.
– Так не бывает, – с недоверием помотала я головой.
– Бывает, деточка. Всё в этой жизни бывает. Скажи-ка мне лучше, по какому поводу слёзы? – спросила старушка, с интересом посмотрев на меня.
– Слёзы? – переспросила я. Я совершенно не собиралась ни с кем беседовать посреди ночи, тем более с этой чудаковатой старушкой, но отчаяние и страх перед обратной дорогой пересилили, поэтому я рассказала мою печальную, как мне казалось, историю.
– И это вся твоя беда? – усмехнулась старушка.
– Да, – утирая слёзы, кивнула я.
– Я могу тебе помочь, девочка, но у меня есть несколько условий. Если ты их выполнишь, то и я помогу тебе, – сказала бабушка, устремив свой взгляд куда-то в тёмное ночное небо.
– Какие? – прекратив плакать, с надеждой спросила я.
Старуха смерила меня долгим взглядом.
– Во-первых, ты должна мне честно ответить на следующие вопросы. Ты крещёная? – спросила старушка, уперев свои руки в бока, отчего её доселе не очень заметный живот выпер наружу.
– Да, конечно, – выпалила я и показала старушке маленький серебряный крестик.
Ответ, казалось, удовлетворил старушку.
– А ты большая грешница? – с подозрением вопросила она.
Это вопрос совершенно смутил меня. Я задумалась и через некоторое время ответила:
– Наверное, да. Но я каждое воскресенье хожу в церковь, исповедаюсь, и мне отпускают грехи.
– А когда ты последний раз была в церкви? – ухватилась новая знакомая за этот ответ.
– Вчера. – без раздумий ответила я.
– Вчера? – с радостью воскликнула старушка, – Значит, ты ещё не успела много нагрешить?
– Наверное, нет, – неуверенно ответила я.
– Прекрасно! – воодушевилась странная бабуля. – Это-то мне и надо! А слёзы у тебя горькие или нет?
– Я не знаю, – совершенно растерялась я.
Старая женщина довольно рассмеялась. Смех её был похож на карканье вороны. Она смеялась, и роза в её волосах подрагивала в такт смеху.
