Песок сквозь пальцы | страница 81
Когда он лежал, откинувшись и возвращая дыхание в пределы грудной клетки, она привстала на локте, спросила, подрагивающим голосом: «Ты же успел, да, Сашко? Ты успел? Скажи мне да!» Он помолчал, ему вдруг до головной боли, до сердечного спазма захотелось, чтобы он не успел, чтобы… «Да, Богомила, я успел».
…За окном послышался шум, она привстала, опустила окно вниз: «Тю! А на улице-то дождь!» Он повернул голову – и правда, за окном хлестал ливень, смывая пыль и грязь с их велосипедов, кипятя пузырьками воду в бассейне, брызгая им в постель…
«Я в душ. А ты пока валяйся». Она накинула свое чудное платье, столько дней прятавшееся в сумке, убежала, подхватив полотенце. Он лежал, глядя в окно, ловя рукой капли и не думая ни о чем, словно этот внезапный дождь смыл все его страхи, беспокойства и озабоченность.
Щелкнула дверь. Она, не снимая платья и брызгая волосами, скользнула к нему под одеяло, бросив полотенце на стул. Устроилась сверху, накинув одеяло, как плащ, подвигалась, наклонилась к его лицу: «Я ждала тебя в душе, а ты не пришел… Ну шо, дедушка, осилишь еще заход?» – «Не знаю… Попробуем?»
Когда она, обессиленная от своих электрических разрядов, упала на его грудь, он расчесал пятерней ее мокрые волосы, рассмеялся. «Шо? Що смішного знайшов ти в цьому серйозній справі?» Она подняла на него тоже смеющиеся глаза. «Удивительная ты, Богомила! – сказал он, отводя пряди волос от лица. – Начиная с имени и заканчивая оргазмами» – «О! там еще в серединке много чего удивительного! А сжечь меня уже не хочешь, как ведьму? А, инквизитор?» Он помотал головой: «Нет. Хочу хотеть тебя так всегда. И хочу знать тебя. Всю. Всю серединку твою». Она перекатилась с него на постель: «Ну… Может и узнаешь кое-что. Если захочешь». Он приобнял ее за плечи, укладывая мокрую голову себе на грудь, сказал: «Ну, можно начать с имени. Помнишь, ты обещала, тогда, в пустыне?» Она пожала плечами: «Я же говорила тебе, тут нет ничего особенного. «Богомила» – это «милая Богу», имя такое болгарское. Папа мой почему-то очень трепетно к Болгарии относился, вот и решил так назвать. В детстве все Милой звали, мама до сих пор так зовет. А потом, в школе уже, прилипло ко мне прозвище «монашка» из-за этого, представляешь?» – «Да уж… Можно писать кандидатскую по психологии «О влиянии имени на судьбу ребенка». Он пустил свои пальцы по ее лицу – лоб, брови, легкая горбинка носа, губы, подбородок… «А ты знаешь, что были такие люди – богомилы? В той же Болгарии, в десятом веке было такое религиозное движение». Она неопределенно мотнула головой: «Кажется слышала что-то. А что за движение?» Он пальцем поднял ее голову, подведя его под подбородок: «Они были похожи на манихеев. Так же верили в двойственность Божества, в доброго Творца, сотворившего душу и в злого Сатанаила, верховного ангела, сотворившего плоть. То, чем мы с тобой тут занимаемся, они бы не одобрили. Аскеты они были, отвергали все, что подпадало под их понимание зла – императорскую власть, церковную иерархию, таинства, канон, даже монахов. Ну, а секс – это вообще ужасный дар сатаны». Она вздохнула, потеснее прижалась к нему: «Сожгли бы?» – «А то! И не задумывались бы. Они потом еще по Европе распространили свое учение, как катары и альбигойцы». – «М-м! Так это они? Я про них читала что-то интересное!» – «У Достоевского?» – усмехнулся он и получил щелчок по носу: «Дурачок! Я же не только Достоевского читаю!» – «Охотно верю… А хочешь, я буду тебе ссылки на разные книжки присылать? Ну, то что мне понравилось?» Она подняла глаза, дольше обычного посмотрела на него, как бы изучая, как бы не решаясь задать какой-то вопрос. Потом просто сказала: «Давай. Мне кажется, это будет интересно».