Оскалился, гад такой, чего и следовало ожидать. Ему сейчас меня надо беречь, как зеницу ока. Иначе не видать ему ни фирмы, ни бабок, ни новых договоров, как своих ушей.
— Видимо, ты, малышка, о девяностых только по фильмам знаешь. Вчера я погорячился, прости, — чуть ли не слезу пустил, принимая покаянный вид. Припекло, скорее всего, толстопуза, раз решил сменить гнев на милость. — Выпил много, а ты же знаешь, какой я неадекват, когда переберу.
— Говори, зачем приперся, и проваливай, — я решила не ворошить события вчерашнего вечера, а то как бы снова на бои без правил не нарваться.
Вряд ли мне еще один спаситель на пути попадется. Хотя я бы не отказалась. Но только от Руслана — остальные мне и нафиг не сдались. Качнула головой, отгоняя воспоминания о сегодняшней ночи в объятиях страстного мужчины, и сосредоточилась на происходящем.
Арсений и вправду пить не умеет. Тоннами алкоголь хлещет, а после либо буянит, как, например, вчера со мной, либо на утро нихрена не помнит. Третьего, как говорится, не дано.
И это “чудо” хочет на мне жениться! Неужели я не заслуживаю чего получше? Вроде Руслана… Черт! Ну вот опять.
— Кстати, ты где ночевала? — Сеня переводит взгляд на мужскую рубашку, еще и пальцами свободной руки оттягивает за ворот.
Захотелось оттолкнуть его похотливые лапы от себя, но это бы только Сеню спровоцировало. Делаю вид, что ничего сверхъестественного не происходит, так как сегодня на военные действия я не настроена.
— Обязана отчитываться? — приподнимаю одну бровь вверх.
— Вообще-то, если не забыла, то ты, — он делает акцент на последнем слове и сильнее притягивает за рубашку меня к себе, обдавая снова запахом перегара и пота, — моя невеста!
— Сам придумал, сам в это и поверил, — я сегодня не собираюсь сдаваться, хотя и до этого боролась как могла.
Аккурат до вчерашнего вечера, когда я осталась одна. А Сеня почувствовал власть надо мной. Он и раньше пытался на меня давить, но побаивался. Палку не перегибал.
Хотя по глазам читала: “Ты еще у меня попляшешь, стерва!”
— Знаешь, как говорят, — Сеня снова меняет гнев на милость, расплываясь в улыбке. — Бьет — значит, любит.
— Я вчера впечатлилась, — даже усмехаюсь, правда, с горечью, так как огромный синяк сбоку еще периодами дает о себе знать.
Да и разбитая губа утром кровоточила. Не сильно, но малоприятно.
— Мне надо подписать кое-какие документы, — а вот и истинная причина, почему Арсений меня так нагло в оборот взял.
Спасибо любимому папочке — сделал дочку главой крупного холдинга. Наверняка знал (или догадывался) заранее, что охота за ним ведется. Вот и подстраховался, только мне от этого не легче. Даже тяжелее, когда все в один момент вся жизнь летит верх тормашками. И что делать дальше — тут, как говорится, вопрос риторический.
