— Ваше Диатринство. Не хочу вас расстраивать поутру, но новости тревожные. Похоже, пока враг бесчинствует на границах, наши воины никак не соберутся под единым знаменем. Становится как-то неуютно на побережье, не находите?
— Угум, — отвечала Гидра, не прекращая жевать.
— Конечно, они не позволят барракитам пройти так далеко до нашего побережья. Хотя между нами и границей почти нет ничего толком — ни городов, ни укреплений, только лес…
— Угум.
— Думаю, Энгель очень волнуется за нас, поэтому он постарается быстро решить этот вопрос. Я недавно спрашивала в магистрате, и они уверили меня, что для нашего сообщения с диатрином будут выделены гонцы и почтовые ласточки. Как вы смотрите на то, чтобы написать ему какое-нибудь письмо поддержки? — и она так очаровательно улыбнулась, что Гидра по привычке ответила «угум», но потом дожевала свой лунновир и исправилась:
— Вообще-то я, честно сказать, ужасно косноязычна в письме. Может, ты напишешь? А я, ну, подпишу…
Лаванда подняла бровь, многозначительно глядя на диатриссу, но, конечно, ничего не сказала. Не ей было рассуждать о том, что супружеские отношения не должны быть такими. А Аврора со своим неискоренимым человеколюбием всплеснула руками и воскликнула:
— О, замечательная мысль, это будет коллективное письмо! Он ведь так любит Мелиной, и мы напишем ему всем Лорнасом. Получится очень мило!
«Чтобы испортить какую-нибудь вещь, надо кинуть её в грязь. Чтобы превратить какую-нибудь глупость в нечто доброе и совершенное, надо просто предложить это Авроре», — про себя посмеялась Гидра. — «Она даст фору всем монашкам с их проповедями о любви к ближнему своему».
Разумеется, Гидра даже не читала то, что насочиняли домочадцы — в основном Аврора — потому что ей страсть как хотелось заняться чем-нибудь интересным. Она вспомнила, что иные марлорды приглашали в свои замки бардов, шутов, а то и целые театры. И поэтому спросила у камергера Леона, есть ли в городе какой-нибудь театр, который можно было бы позвать увеселения ради.
— Не слышал о таком, — ответил пожилой камергер опасливо. — Мелиной привлекает купцов, авантюристов, ремесленников, охотников, даже мелкую знать, но мне нигде не попадалась новость о том, чтобы у нас открывался какой-либо театр. Город ещё не настолько обустроен.
— Тогда я объявляю следующий приказ: пускай в Лорнас прибудет театр, лучший из тех, кто не побоится приехать в Мелиной, и мы уплатим ему тысячу…
— Бронзовых рьотов, — поспешил закончить за неё Леон Паррасель и посмотрел жалобно. — Этого точно будет достаточно, Ваше Диатринство!
