Там она села у зарослей плюмерии, снова и снова воскрешая в памяти насмешливый возглас Мордепала.
«Я и правда говорила с ним», — думала она отрешённо. — «Я говорила, не зная об этом. А он слышал меня».
Эта мысль так и эдак звучала в её голове, отдаваясь эхом стонущих раненых.
«Если бы Энгель не закрыл меня собой, я сейчас была бы одной из тех несчастных».
Сердце её сжалось.
«Он не раздумывал и накрыл меня собой».
Долго она усидеть не смогла и вновь поднялась на ноги, чтобы найти диатрина. Когда лагерь был переорганизован, тот нашёл время, чтобы сравнять передние пряди с обгоревшими с помощью своего кинжала. Теперь он тоже отдыхал, держа мокрые листья на обожжённых локтях и предплечьях. И его белый взгляд, полный тревоги, плутал по разорённой лощине.
— Диатрин, — тихо позвала его Гидра. Ночь была необычайно тёмной: кажется, солдаты избегали зажигать факела.
Энгель бессонным взглядом поймал её и тут же заговорил ровно, будто пытаясь угомонить лошадь:
— Диатрисса, вы в порядке? Не волнуйтесь. Мы скоро покинем это место. Возможно, здесь и правда его гнездовье — оставаться здесь всем отрядом слишком опасно. Ещё до рассвета мы дойдём до Россы…
Гидра решительно приблизилась, не смея смотреть на красные разводы ожогов, что виднелись из-под листьев на его руках.
— Я в своём уме, — сказала она тихо и для подтверждения своих слов слабо улыбнулась. — Не бойтесь за мой разум.
Его лицо не изменилось — было похоже, что он ей не поверил.
— Я не впервые оказываюсь в такой бойне, — напомнила Гидра. — Но впервые я понимаю, что…
«А теперь сложное».
— …что я могу на это повлиять.
По уставшему и неизменно неподвижному лицу Энгеля было видно, что он не воспринимает её слова. Это всё звучало как безумство помешавшейся девицы.
— Диатрин, я клянусь, что это правда. Теперь я поняла, — проговорила Гидра и села рядом на траву. — Мы можем отправляться на остров Дорг, и он полетит за нами, вот увидите.
Энгель покачал головой. Тянущая, неутихающая боль мучила его, и он смотрел прямо перед собой, размеренно дыша.
— Конечно, диатрисса, — произнёс он, соглашаясь с её словами так, будто это были выдумки непоседливого ребёнка. — Так и будет. Всё будет, как надо.
«Вина в его глазах не меньше, чем в моих», — поняла Гидра. — «Он стыдится того, что уговаривал меня пойти к этому чудовищу. А я стыжусь того, что стала причиной его нападения. Но я не могу это объяснить, не возвращаясь к колдовству».
Она вздохнула и сгорбилась, положив подбородок на свои колени.
