Михаил хлопает себя по голове ладонью.
– У тебя мало времени, Ваня. Останешься здесь и умрешь. Я дам тебе новые документы и новую жизнь. Я дам тебе цель. И ты мне поможешь. Вместе мы возьмем в руки лопаты и перекопаем каждый метр этого сраного пляжа.
– Может принесешь сигарет?
– Отлично. Это грубо и некрасиво. Но все же похоже на план.
Иван молчит.
– Нам нужно идти. Думаешь эта девочка была хорошей женой? Как бы не так. Лина всех нас ненавидит.
– Заткнись. Заткнись. Убирайся.
Михаил поднимает руки будто сдается.
– Может обнимемся на прощанье?
– Лина любит меня.
Михаил снова смеется. Он закрывает рот ладонью и весь краснеет. Ему требуется целая минута, чтобы успокоится и наконец-то выдавить из себя:
– Не будь дураком. Моя дочь поимела тебя.
На парковке тихо и пусто.
Здесь словно бомбоубежище для машин. Они спрятались от людей, эти единственные настоящие домашние животные современного человека. Его механизмы.
Иван улыбнулся. Ему показалось забавным найти в себе детские представления об окружающем мире. Разве машины могут страдать? Он переносит свои чувства на предметы и вещи. Ведь как ни крути всюду каменный век. В сознании за тысячи лет никаких изменений. Все также хмурится небо и шепчет листва. Метафора лишь попытка слабого воображения оформить свои ощущения. Воплотить человека, которого всегда носишь внутри, в нечто снаружи и так избавиться от одиночества. Подключиться к внешнему миру и поверить в свое отражение.
Михаил идет в сторону служебного выхода в город.
Когда он открывает двери наружу, свет толкает Ивана назад.
Он прикрывает лицо рукой, почувствовав слезы. Яркое солнце режет глаза. Боль такая белая, что несколько секунд ему кажется будто мир исчезает в атомной вспышке. Он слышит, как мимо проезжают машины и чувствует запах выхлопных газов, где-то справа грохочет поезд-метро, обрывая крики прохожих, ветер трогает волосы на голове и приносит соль океана.
Всюду люди, стены, асфальт и механизмы. Иван ощущает пустоту мира физически: падешь на спину и не видно сколько лететь до земли. Шизофрения, он не сомневается в диагнозе, набирает обороты, прошло отделение первой ступени и переход на третью космическую скорость.
Иван поглядел в серое небо. Ничего. Лишь облака.
Он сделал шаг. Второй. Третий. И дальше.
Толпа срыла его, словно волна океана.
3
Машина едет по городу.
Ночные тени лежат на асфальте. Белые полосы разметки, похожие на хлебные крошки, по которым Гензель и Гретель хотели найти путь домой, тянуться от центра к окраине.
