На улицах пусто. Ни людей, ни машин, лишь фонарные столбы и дома вдоль дороги. Жизнь празднует ночь в другой части города. Лето прошло, и все вечеринки переехали ближе к центру. На побережье мертвый сезон.
Иван сидит у окна и смотрит во тьму. Вместо планеты, которая всегда поднималась из глубин космоса, когда Владивосток номер 5 покидал её тень, на небе лишь отсвет огней модных клубов, кинотеатров и казино.
Темный, вечный, как небо, всегда неспокойный, бушующий океан набегает на побережье. Волны бьются о скалы стремясь к маяку. Ночной наблюдатель стоит на утесе, который когда-то был частью горы. Башня не светит, но Иван различает во тьме её очертания. Она все еще ждет. Где-то там скрыта дорога, которая поднимается вверх, убегая от города к океану, и ведет на маяк.
Лина возится у плиты.
– Твое любимое блюдо.
Иван заглянул пару раз в сковородку. Выглядит хорошо. Может быть, не отравит.
Девушка надела желтое платье. Её худые, кривоватые ноги дразнили Ивана. Они отвлекали от мыслей о маяке.
– Я слишком стар для тебя.
Лина пожимает плечами.
– Выглядишь вполне ничего.
– Я будто сплю, но скоро вернусь к прежней жизни.
– Владивосток номер 5 не лучшее место, чтобы проснуться, любимый.
– Там холодно?
Лина пожимает плечами.
– Не знаю. Я родилась на планете.
– Расскажи мне о себе.
– Ужин остынет.
– Я не помню, чтобы мне нравилась рыба под овощами.
Лина выключила плиту и обернулась к Ивану.
Она почувствовала его тяжелый, пристальный взгляд на своем лице, губах, шее.
Много позже, когда они шли в темноте вдоль линии прибоя, Иван сказал ей:
– Ты любишь кого-то другого.
Лина молчала.
Волна набежала и разбилась о берег. Следом другая. Наступает прилив, и вода поднимается выше в тщетной попытке добраться до города. Всюду скалы. Тонкая линия галечного пляжа тянется вдаль к маяку. Скользкие камешки расходятся в стороны под ногами, обнажая песчаное дно. Кусочки ракушек, стеклышек и кварца блестят, отражая свет звезд, который падает на планету свозь чистое небо.
Океан шумный и непокорный. Он настоящая ночь. Волны шепчут. Тьма шелестит. Чернота заливает мир от края до края и дальше за горизонт. Он текучее небо, а то, что над головой лишь разбитое зеркало и осколки. Отсвет былого. Человека там нет. Вот океан. Грохочущий, буйный, живой.
Лина подходит к краю прилива. Она белая, словно призрак. Утопленница, обреченная блуждать рядом с местом своей страшной смерти.
– Когда я была ребенком, родители читали мне сказки. Чаще отец. Он садился в кресло рядом с книжной полкой и всегда был серьезным, будто ему предстоял долгий и тернистый путь через статью из журнала «В мире науки». Он умел только строить дома и заводы, они нравились ему куда как больше, чем книги. Я поняла это много позже. Тогда мне казалось, что в городе нет никого умнее, сильнее и красивее папы.
