Сейчас Стрельченке должно было быть лет четырнадцать или около того. И казалось мне, что такие натуры не меняются с возрастом — въедливость и дотошность передаются, скорее всего, генетически. Да и вообще — расспросить местную пацанву было делом неглупым. Мальчишки — они порой информированы куда лучше бабулек на лавочках. Пока бабули работают стационарно, пацаны носятся повсюду и всё видят и слышат — хотя не могут порой правильно интерпретировать то, чему стали очевидцами. В интерпретации бабулям равных нет, тут не поспоришь. Столько версий накидают, что рептилоиды и масоны покажутся серой обыденностью!
Двое пожилых мужчин в одинаковых куртках, скорее похожие на геологов или туристов, чем на смершевцев или чекистов, ожидали у колодца с журавлем. Пинчук носил роскошные моржовые усы и очки на резинке, Бышик — эдакую профессорскую бородку. Только вместо гитар у них на плечах висели чехлы с оружием и патронташи. Судя по выглядывающим из них своеобразного вида патронам — скорее всего, карабины ТОЗ-17, что-то такое я читал про этот изыск советского оружейного дела.
— Бышик, Владимир Иванович, — представился бородатенький.
— Пинчук, Дмитрий Иванович, — протянул руку усатый. — Ну что — поехали?
Стельмах только кивнул коротко, выкрутил руль, и мы снова затряслись по лесной дороге.
* * *
После долгого разговора с героическими егерями и двадцати страничек карандашных каракулей с заметками для материала меня, честно говоря, разморило: майское солнце припекало, "козлик" подпрыгивал, моя башка болталась туда-суда, грозя оторваться от тела, но дремота была сильнее, и я очнулся только когда машина остановилась, заполошно проморгался, вытер стекающую из уголка рта слюну и украдкой огляделся — не заметил ли кто конфуза?
Охотникам было на меня наплевать. Они втроем смотрели в один бинокль и матерились.
— А принца не видать, Генрикович! И вон, гляди, важенка одна хромает!
— Твою мать! — сказал Стельмах. — Это ли не свинство — на оленя весной охотиться?
Я думал, есть всякие инспекции, которые занимаются борьбой с браконьерами… Но эти мужики явно воспринимали ситуацию очень близко к сердцу. Вон как желваки у главного БООРовца шевелятся, и костяшки пальцев побелели. Оленей на опушке было явно меньше, чем рассказывал Ян Генрикович — изящные силуэты семи животных еще некоторое время маячили на фоне дубовых стволов, а потом порскнули в чащу.
— Пошли, пройдемся, посмотрим… — они расчехлили оружие и зарядили его, взгляды стали злыми, колючими…
