Оги открыл картинку на своем смартфоне, и Поли тут же сжал свою промежность. Женщина на фото действительно была красавицей... даже с двумя подбитыми глазами, сломанными зубами и, по крайней мере, одним отсутствующим ухом. Ей заткнули рот кляпом, а затем привязали к одной из тех досок, которыми пользовались медики. Обнаженная, конечно, и была ли это отметина от человеческого укуса на одном соске? Ей, наверно, было уже за пятьдесят, но эта сука с Гарвардским образованием прекрасно прожила эти годы и большую часть времени занималась спортом и правильно питалась. Ей хотелось хорошо выглядеть, сидя на федеральной скамье, когда она приговаривала добрых итальянских братьев к пожизненному заключению без права досрочного освобождения. Поли уже щеголял стояком от изображения. Судья была пристегнута ремнем к доске на шее и талии с распротертыми кремовыми спортивными ногами, а поток спермы, видимый в ее промежности – совершенно лысый лобок, заметьте – без сомнения, указывал, что команда Джимми уже позволила себе некоторые сердечные вольности с мясом и картошкой ее женственности.
- Твою мать, Оги, - проинструктировал Поли. - Убедись, что они не убьют ее до того, как я увижу ее. Это отличный кусок задницы, который я когда-либо видел, и мне, возможно, придется внести депозит, прежде чем мы отправим ее в трубу.
Оги кивнул, скрестив руки на груди.
- Да, босс, я подумал, что вы захотите сделать с ней что-то особенное, поэтому сказал Джимми, чтобы он не убивал ее и не трахал слишком сильно. Сказал, что мы встретимся с ним в Люнтвилле, в похоронном бюро.
- Отлично, - просиял Поли, все еще потирая промежность.
- Но сначала надо решить, что делать с матерью.
- С какой ещё матерью?
- Матерью ребенка, шлюха, которую мы обрюхатили и кормили только лошадиной спермой в течение девяти месяцев.
Поли кивнул.
- О, эта мать, да. Ну и что, по-твоему, нам с ней делать?
Оги пожал плечами.
- Ну, мы можем отпустить ее, но она не может двигаться, потому что доктор перерезал ей все сухожилия и нервы. Или мы можем позвать сюда каких-нибудь здоровых парней, чтобы они снова ее обрюхатили, а потом кормить ее только лошадиной спермой еще девять месяцев. Или... - Огромные плечи Оги передернулись. - Мы можем попросить Тони бросить ее в дробилку.
Поли обдумывал возможные варианты. Неужели его вновь обретенное чувство милосердия ударит снова?
(Мы делаем паузу для драматического эффекта.)
Нет.
- Брось эту грязную шлюху в дробилку, - сказал Поли. - А еще лучше медленно опускайте ее туда.
