Но подождите минутку.
Писатель хорошо знал местную географию и знал, что заповедник Таг-Форк находится на границе Кентукки, примерно в сорока милях отсюда. Как она добралась оттуда до дома Крафтера?
- Я шла пешком, - последовал ее беспечный ответ. - Добралась сюда чуть меньше чем за два дня. Идти так далеко не так уж и сложно, если ты в форме и привыкла к этому.
Что ж, она была в хорошей форме, что с первого взгляда доказывали ее хорошо натренированные мышцы и сверхнизкий индекс жировой ткани.
- Но зачем? - спросил Писатель. - Зачем ты проделала весь этот путь только для того, чтобы прийти сюда?
Она снова улыбнулась.
- Я как раз к этому и подхожу, а ты сам спросил, помнишь? Ты все еще хочешь услышать всю историю?
- Извини. Да, конечно, я всё ещё хочу услышать всю эту историю...
Чарити, утверждавшая, что она сестра-близнец Толстолоба, была уверена, что она и ее чудовищный брат связаны какими-то психическими узами – пусть слабыми, но все же узами. Даже за те двадцать лет, что Толстолоб лежал забальзамированный и «мертвый» в похоронном бюро Люнтвилля, он не был полностью мертв, поскольку некоторые аспекты его сверхъестественного мозга все еще функционировали, хоть и немного.
Теперь, когда невыразимая тварь снова поднялась, этот ментальный сигнал пришел к восприятию Чарити громко и ясно. И послание, которое она получила, было опасно; следовательно, ее привели, по неясным и каббалистическим причинам, в этот гнусный дом...
Потом она заговорила о более случайных вещах. Она была отшельницей, живущей глубоко в лесу, да, но у нее был доступ к некоторым удобствам. По всему лесному заповеднику Таг-Форк, как и в других местах, можно было найти множество растений женьшеня, чьи зрелые корни продавались придорожным торговцам по 500 долларов за фунт, а черные и золотые трюфели, которые росли повсюду, могли принести 100 долларов за фунт. Поэтому, когда ей требовалось больше одежды, сандалий, инструментов или чего-то еще, она могла просто пойти пешком в ближайший город и купить это. Она покупала даже уголь, растворимый кофе, спички и зажигалки, различные приправы и прочее. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько сильно она предпочитала жить в одиночестве, вместо того чтобы страдать от постоянной несправедливости и разочарований жизни, как все остальные в современном американском обществе. Теперь она была свободна от необоснованных суждений других и больше не подчинялась общественным ожиданиям.
