Ворота были открыты, двери распахнуты. О, Боже! Черная полоса, раскатанного мальчишками льда, словно ковровая дорожка уходила от самых ворот до парадного входа. Но я предпочел на этот раз не рисковать, и просто прошелся краешком льда по укатанному снегу. Бал был в самом разгаре. Звучала музыка. Музыка была повсюду.
«Yesterday,
All my troubles seemed so far away…..»
Танцующие пары в зале, словно бы спешили укрыться в объятиях друг друга от этих самых «troubles».
Я не пошел в гардеробную, а просто скинул пальто на подоконник. Медленно, словно робот, огляделся по сторонам.
Наверное, внутренне я был уже готов к чему-то необычному. К повороту судьбы. Но к этому быть готовым нельзя.
Она стояла у соседнего окна и смотрела, но не в зал на танцующие пары. А в черную мглу за окном, куда отблески праздничных огней словно бы и не долетали. Только ночь и звезды. И огромные, покрытые серебристым инеем березы городского парка.
– Вы, позволите? – Я подошел и протянул руку, приглашая на танец.
– Что? – Она повернулась ко мне.
– Я хочу пригласить Вас.
– Я не знаю. Может быть. Только…
Что-то произошло вдруг в эти секунды, что-то изменилось. Она смотрела, но не на меня, а куда-то мне за спину. И тут я услышал…
– Ребята! Как я рад Вас всех видеть! Знали бы Вы, как я рад.
– Петька! Ершов! Ты откуда?
– Чудо! Настоящее чудо Великого Маниту! Как зверь с двумя хвостами.
Петька помешан на фильмах про индейцев и чешет цитатами оттуда и к месту и без места.
– Я сегодня завалил зачёт. Я опоздал на поезд. А в довершение ко всему этому, треснулся на проезжей части головой об асфальт и едва не попал под машину. Но, представьте себе, водитель, под машину которого я едва не угодил, оказался наш, орешкинский. И он любезно согласился довезти меня до дома, причем совершенно бесплатно. И вот я здесь, с Вами. А это кто с тобой, Сашок? Девушка, как Вас зовут? Чур, я первый с Вами танцую.
Промаха не было. Петька попал в мишень с первого раза. Так было всегда. Он мог целить куда угодно. Но по непонятной причине его стрелы всегда летели в центр мишени. И бороться с этим не имело смысла.
– Танцуйте, веселитесь. На здоровье. Можете даже пожениться потом. А Я, позвольте, откланяюсь.
Почему-то мне сразу стало скучно, и я решил уйти. Надел пальто, повязал свой замечательный шарф и вышел на улицу. Ёлка горела огнями. А на черном небе горели звёзды. Их было много, и все они были чужими. Так мне показалось тогда, по крайней мере. Неужели я обречён быть один?
