После третьего прикосновения кисточки шасс-мастера она наконец потеряла сознание. Перед этим еще успела испытать некое подобие гордости за свою стойкость – сквозь реки слезы и вой дикой боли. Не зря начальную шасса-барса разрешают наносить рабам только после одиннадцати лет, ой не зря...
Когда Хэль начало казаться, что эта пытка будет длиться вечность, руки, стискивающие ее голову, внезапно исчезли, и от неожиданности она едва не упала со специального кресла, на котором собственно и проходила вся процедура.
– Свободна, – заявил сзади глухой женский голос. Его обладательница стояла, скрестив руки на объемной груди, и сверлила девочку взглядом.
– Хэль. Ее зовут Хэль, – произнес шасс-мастер, оценивая свою работу с расстояния четырех-пяти шагов. – Хочешь посмотреть в зеркало?
Хэль, сообразив, что обращаются теперь именно к ней, согласно кивнула.
– На что смотреть? – пробурчала помощница старика. – Рабыня – она рабыня и есть.
Девочка улыбнулась в ответ, как ее и учили. Люди без шасса-барса должны видеть на ее лице только улыбку и ничего кроме улыбки.
– Она немая? – спросила женщина у старика, поднося к лицу Хэль зеркало.
– Скорее всего, – ответил шасс-мастер задумчиво.
Нет, Хэль умела говорить. Давно, когда-то давно. Почему у нее не получается сейчас, она и сама не знала. Могла охать и ахать, смеяться, плакать, кричать, подражать голосам животных и птиц, но связывать звуки в слова, а слова – в нормальную человеческую речь... Больше нет. В голове остались обрывки воспоминаний о том, как она болтала с подругами, когда еще жила вместе со своими родителями, помнила даже слова своей любимой песенки, но когда пыталась напеть ее, губы и язык деревенели. И Хэль не помнила, когда это началось.
Помощница шасс-мастера не доверила ей драгоценное зеркальце, но ей и так все было прекрасно видно. Чего не отнять у шасса-барса, так это изящества, особенно у женских шасса-барса. Черные линии обугленных маслом даррака порезов замысловатой паутиной покрывали почти половину лица, и теперь Хэль всю жизнь суждено ходить с этой маской. Которая улыбается всем нарисованной улыбкой.
Хэль скорчила своему отражению несколько рож, но ничего не помогало – шасса-барса продолжала улыбаться. Стало жутко, и она отвернулась.
– Привыкай, – шасс-мастер, похоже, понял смысл реакции девочки на зеркало. – Беги к себе и отдыхай. Я скажу, чтобы тебя завтра не пристраивали к работе.
