– Говорят, что если он десять раз стегнёт не шутя – до следующей субботы рожу кривишь, садясь! А если раз сорок этак стегнёт – не встанешь, пока пять вёдер воды на тебя не выплеснут.
Сотник был доволен ответом. Хлопнув довольно щуплого конюха по плечу, он глухо проговорил:
– Ну так знай, Ясина: панночек проглядишь – придётся колодец вычерпать, чтоб ты встала. Но встанешь ты для того, чтоб хлебнуть горилки и лечь опять. И так – до тех пор, пока за тобою ангел с неба не спустится! Поняла?
– Поняла, не дура, – сжав кулаки, сказала Ясина, глаза которой стали холодными и пронзительными, – но как услежу за ними? Ведь они – панночки! А я кто?
– Об этом забудь. Пока я в отъезде – будешь следить за каждым их шагом. Также следи, чтоб они по воскресным дням ходили к причастию и читали только те книги, которые поп для них отберёт. Если поп увидит, что ты паскудству с их стороны потворствуешь – берегись!
Маришка и Лиза, которых последние слова пана обрадовали сильнее, чем огорчили все предыдущие, не смогли подавить улыбки. Заметив это, Ясина взглянула пристально на Ивася, хранившего безразличие, а затем опять повернулась к сотнику. Ей вдруг стало смешно. Потом она крикнула, так же резко оборвав смех:
– Послушай-ка, пан! Это что ж выходит-то? Я за каждое их враньё буду голый зад подставлять под розги? Да они меня так за одну неделю в землю сведут!
– Наш поп – не дурак, враньё отличит от правды, – возразил сотник, – соврут – слезами умоются.
– А, так ты дозволяешь мне их лупить? – спросила Ясина, приободрившись, – это другое дело! Ещё раз, пан, об этом скажи, чтоб они покрепче запомнили!
– Говорю: хоть розгами, хоть поленом дурь из них выбивай, лишь бы её не было! От неё тебе будет худо.
Ясина крепко задумалась, скосив взгляд на младшую панночку. Та заплакала, утирая нос рукавом. Знаком испросив у сотника дозволения, Ивась вышел. Он не успел подковать коней.
– А ты не сдурел ли, папенька? – с возмущением обратилась к сотнику старшая его дочка, – каким поленом? Мы ей – почти ровесницы!
– Дуры вы! Дать вам волю – враз нарожаете мне здесь внуков от казачков залётных! Была бы ты у меня одна – решили бы миром, но эта рыжая шельма тебя с пути собьёт в полчаса, уж я её знаю! Ишь, ты, расплакалась! Хватит слёзы лить! Не поможет. Лисица рыжая…
На последнем слове густой, раскатистый голос сотника нежно дрогнул. Лиза, услышав это, расплакалась ещё пуще. Но вдруг, как будто что-то припомнив, утёрла слёзы и глянула на отца с уже неподдельной, большой тревогой.
