— Согласна, ворует, — будничным тоном подтвердила Шмыгинс, порадовав оленя, но тут же добавила: — Только не бесполезные книги, которые только и можно, что пустить на растопку, а что посущественнее, например, государственные тайны с целью перепродажи соседним государствам!
— Особенно Шутте, — мстительно подчеркнул портной Иглис.
Ему уже давно не давали покоя шуттанские жилеты, пробившие дыру в его и без того не слишком крепком бюджете. Дикобраз был готов на все, лишь бы очернить заморских купцов, приплывших с целью продажи новомодной одежды в Дэйлиналь и потопивших авторитет местных портных, следующих заветам старых портновских школ.
— Какой ужас! Все еще хуже, чем я предполагал, — многозначительно начал, молчавший до этого, аптекарь Иллис, прекращая жевать один из двух, найденных в кармане сюртука, листочков. — Взгляните на этот образец. — Оставшийся листочек перекочевал к центру стола, мгновенно приковав внимание всех собравшихся. — Это не просто сорняк или какая-нибудь безобидная мелочь, а самый настоящий лист засушенной Кридаренции пятилистной!
Пауза затянулась, взгляды собравшихся посуровели и волк ошибочно предположил, что все прониклись важностью находки.
— И что? — высказала всеобщее недоумение хозяйка прачечной, не страдавшая, в отличие от остальных, излишней щепетильностью по отношению к собственной недогадливости или отсутствию лишних знаний.
— А то, что вытяжка из этого растения — основа быстродействующего яда, запрещенного еще триста лет назад, сразу после вельдской трагедии. Стекольщики использовали его в качестве лекарства, а прядильщики Корды объявили оружием Ловца живых чудес и запретили выращивать, — пояснил Оуэн Иллис, досадуя на непросвещенность друзей.
— Ах вот оно что… — задумчиво пробормотал антиквар Полскинс и, не говоря больше не слова, выскочил из-за стола, размахивая пухлыми ладонями, что свидетельствовало о крайнем волнении почтенного барсука.
— Вернись, Арчи, будь храбрым хранителем Боривала, а не длинномордым предателем! — завизжала ему в след Шмыгинс, воспринявшая бегство дальнего родича из семейства куньих, как личное оскорбление.
— Бедный Полскинс! Не знал, что он такой впечатлительный, — флегматично отметил Буквис и тут же продолжил гнуть свою линию: — И все же воровал он именно книги! Не далее, чем месяц назад, из моей библиотеки похитили целых три ценных трактата. Я обнаружил на полу, прямо под опустевшим стеллажом, компактную масляную лампу, она бы точно поместилась в карман сюртука, а ее размеры говорят о…
