- Непременно. Ну, пора за дело! Тут вот кровь... Чья она?
- Митьшина, должно. Илью-то я не трогал.
- Ясно. А где Прошихин лежал, не помнишь?
- Не до того было.
Следователь посвистел и вышел на улицу. Вмятины от упавшего тела отыскать нетрудно. Снег в эти дни не шёл.
- Везёт тебе! – срезая лопаточкой окровавленный снег, позавидовал он.
- Как утопленнику. А скажи: меня засудить могли?
- Какая ерунда! – возмутился следователь. – Суд наш справедлив...
- Суд справедлив, да судьи всякие попадаются...
- Ступай домой! Будешь в районе – спрашивай Раева. – Аккуратно сложив в картонную коробку вещественные доказательства, он попрощался.
- Спасибо, добрый человек!
- Но! Ишь ты! Вот я её! – держа в обеих руках вожжи, покрикивал Раев.
- Как звать тебя? В молитвах кого поминать? – Вдогонку спросил Ямин.
- Советскую власть. Только поосторожней! Она с богом не в ладах. А меня зовут Антон Ильич.
Меринок не спеша перебирал мохнатыми щётками. Долго ещё слышалось Гордею раевское: «Но! Ишь ты!». А когда меринок скрылся за поворотом, Ямин приложил к пылающему лбу горсть снега.
«Вчера был виноват, сегодня прав... Вот она жизнь-то!» – смахнув со лба влагу, огородами пошёл домой.
Протопив печь, Александра пошла на ферму. Было тихо, безветренно. Над Заярьем вились первые утренние дымки. Кто-то, видимо, в сапогах шёл навстречу. Снег пронзительно скрипел.
«Либо Федька, либо Науменко», – определила Александра.
- На дойку? – Это был Науменко. – Не рано?
- Ты встал, а мне – рано?
- Я не о том. Отдыхай пока. После найдём что полегче.
- Чтобы твои правленцы глаза мне кололи? Та же Фёкла проходу не даст.
- Пока я председатель, а не Фёкла. Вот что: принимай ясли. А сейчас – домой.
- Надо коровушек попроведать.
- Ну, проведай, а за дойку не берись.
И он зашагал прочь.
Только тёмно-русый завиток из-под кубанки успевал за ним и трепыхал крылышком.
«Картинка мужик! Кабы пил помене! – подумала Александра, мысленно сравнив его с своим рыжим медлительным Гордеем. Тот не идёт – ломится, и земля под ним стонет. Мой надёжней! Не своротишь!»
В сторожке кто-то зашевелился, сполз с нар.
- Кто тут?
- Я, Венька. Не узнала, тетя Сана?
- Чего явился ни свет ни заря?
- Мне работу надо. Я старший теперь. Возьми сторожем к себе.
- Христовый ты мой! Сможешь ли сторожем-то?
- Смогу. Я большой.
- Да ясно, сможешь! Ворья у нас нет, а зверь и у Мити вон сколь овец перетаскал.
- Ты председателя уговори. Вон он идёт.
- Григорий Иваныч! Дело есть. Дозволь Веньку в сторожа взять. Совсем одни ребятишки остались. Кормиться-то чем-то надо?
