Не сладив с бессонницей, Гордей встаёт среди ночи: ветер.
- Пойду на мельницу, – решает.
Ночь лунная, светлая. Снежок вприпорох выпал. Шагая на мельницу, прикидывает, кому приняться вперёд молоть.
Вдруг замер: к мельнице посвежу вели чьи-то следы. Добрый человек без мельника туда не пойдёт.
«Ну ежели застукаю...» – гневно думает Гордей и ускоряет шаг. Второпях зацепился за грабельный зуб, воткнутый в зауголье. Распрягая лошадь, вешал на него сбрую. Вынув зуб, всадил в петли притвора. За дверью кто-то завозился, робко стукнул.
Знакомый голос заюлил:
- Выпусти, Гордей Максимыч, не балуй!
- Ты, что ли, Митрий?
- Необходимо я. Выпусти!
- Другой-то кто?
- Илья Бурдаков.
- Вон как! Снова к чужим сусекам потянуло? – рывком толкнул дверь, сильно стукнув по голове приникшего к ней Прошихина. Митя немо и податливо опрокинулся на мешки, прижатые к ларю, съехал на пол. Бурдаков, понурив голову, молчал.
- Воды в рот набрал? – Ямин поднёс фонарь к его широкому татарскому лицу, высветил седые космы, спускавшиеся к бровям. – Дай погляжу на рыло твоё бесстыжее!
Илья не отвернулся.
- Совесть-то где растерял?
- Не до совести мне. Пашка, крестник твой, помирает. Молит: «Хлебушка дай!» А где я возьму?
- Ты бы опять у меня подмёл – не привыкать... а тут – колхозное.
- Теперь уж всё одно! – безнадёжно мотнул головой Илья. – Веди в Совет.
Ямин провёл ладонью перед глазами, сглотнул комок в горле, неловко выругался.
- Уматывай!
Илья с молчаливой благодарностью взглянул на него, вышел.
- Дружка-то забери! Мне и без его не скучно.
Бурдаков вернулся, подхватил под мышки приятеля и поволок на улицу.
- Утре зайди! Для крестника наскребу у себя пудик! – донеслось из мельницы.
Бросив в сугроб нечаянную ношу, Илья опять взбежал на приступок.
- Ты это нарочно? – ударив шапкой о пол, спросил он. – Испытываешь меня?
В корявых, оспенных щеках завязли мутные мучительные слёзы. Заглядывая Ямину в лицо, напряжённо ждал ответа. Доброта Гордея казалась невероятной и была тяжела, тяжелей пудовых яминских кулаков.
- Иди, иди... Зла на тебя не держу. Все мы люди, все человеки.
- А скирду у тебя... кто... подпалил, знаешь? Не знаешь? То-то.
Ямин подался назад. На лице его мелькнуло недоверие, потом недоумение, сменившееся крайней гадливостью. Сжав свой громадный кулак, замахнулся.
- Бей! – обрадованно закричал Илья. – Чтоб сразу насмерть... Один конец!
В тот страшный год Ямины были на грани нищеты. Всё распродав, Гордей собрался ехать на Алдан добывать золото. Умер второй парнишечка, годом старше Фешки. Ладно, Евтропий поддержал в лихую годину.
