- Своего дарильщика заведи! – ударил усмешкой Федяня. – На даровщину-то много вас... А я один...
- Пришёл – будь гостем, Фёдор! – прикрикнул дед Семён. – Гостю у нас угол красный и чарка с краями.
- Не вижу! Ну вот, так-то лучше! – принимая стакан, проговорил Федяня. – Да дружков моих не обнесите! Проходи, ребята!
Когда пить стало нечего, он вывел Прокопия во двор и, обняв его, пьяно пожаловался:
- Катерина-то сторонится меня! А разве я других хуже? Нет? То-то. Девки знают толк... Мне отбою нету от их.
- Ты мне друг, Федьша? – внушительно спросил Прокопий. Он тоже был пьян.
- По гроб жизни!
- Тогда не обижай Катьку.
- Ух ты! Тоже втюрился! Ну и зазноба! Двоих присушила!
- Не тронь! Понял?
- Не трону, но имей в виду я от её просто так не откажусь. Ишо поглядим, чей верх окажется!
- Дурило ты! – рассердился Прокопий и, сбросив с себя его руку, ушёл в избу.
- А, ты так? Ну, я те сделаю!..
В горнице – дым коромыслом. Бешено крутилась цветная карусель пляшущих. Стонал, прогибаясь ходивший ходуном пол. Подслеповато мигала лампа, в тусклом свете которой корчились чёрные лики святых, с завистью глазевших с божницы. Кровать подпрыгивала на скрюченных рахитичных ножках, пока на неё не уселась Мария, спрятавшись за занавеской. Кто-то, уткнувшись в помойное ведро, выворачивал нутро, Шура поливала ему на голову. С шестка тоненько сыпалась зола.
- Эт-то грррандиозно! – тонким голосом выкрикивал Иван Евграфович. – Только через сто лет поймут моё значение! Ясно?! Не раньше!
- А меня не будет! – почему-то радуясь, что не доживёт до этого часа, торжествующе прокричал в жёлтое волосатое ухо учителя дед Семён. – Не будет, и всё! Живите, как хотите! Я, брат, на том свете хохотать буду.
- Как говорю, так пишу! Понял? Всякому по зубам... Это великий, величайший поворот ума и совести... Потомки благодарить будут... И назовёт меня всяк сущий в ней язы-ы-ык...
- И верно, что сучий! – хихикнул старик.
- Шире, грязь! – дико выкатил длинные карие глаза Федяня, расталкивая окружающих. – Я... я плясать буду... И всех вас... это... через колено!
- Не сразу! – Прокопий отставил гармонь, насмешливо повёл вокруг глазами, начиная загораться драчливым азартом. Неуёмная молодая сила рвалась наружу.- Поостынь малость!
- Вот я вас, курчата бесклювые! – рассердился дед Семён и замахнулся посошком. Перехватив его, Федяня хрястнул о колено и кинул обломки на стол.
- Фёдор! – изумился старик неслыханному глумлению над собой. – Ты что это сотворил, окаянный?
