Припади к земле | страница 48



- Я вас всех... сквозь сито! – рявкнул Федяня и начал расшвыривать тех, кто попадал под руку.

- Во! – бормотал учитель. – Как говорю, так...

- Ты над кем галишься? – тучей потемнел Прокопий, шагнув к драчуну. – Ты надо мной попробуй!

Его удерживали девчата, Ефим; Федяня схватил пустую бутыль, через головы обрушил её на Прокопия. Из-под неё чиркнули две кровяные ниточки.

- Уходи, сволочь! – бледный, с ножом в трясущейся руке подступил к брату Ефим. – Решу!

- Симко! – опешил Федяня. – На родного брата?

Ефим замахнулся.

- Симка! Симушко! – пронзительно завизжала Шура, повиснув на его руке. – Одумайся!

- Вон! – заслонив собою Прокопия, откинувшегося без чувств, выкрикнула Катя. – Вон отсюда. Поселенец!

- Так! – нехорошо скривил губы Федяня. – Я, ка-ааанечно, уйду, раз просишь, но знай: будут у тебя ворота смолёны, а окна биты! Брысь, курвы! – рявкнул он на девок, и вся ватага вывалила на улицу.

- Где ты, силушка моя? – сокрушённо качал седым пухом Семён Саввич, подбирая обломки костыля.

- Убью! – ревел Ефим, пытаясь освободиться от оцепивших его рук.

Смертельно обиженный старик кое-как добрался до голбчика. За окном, снимая с пяты большие ворота, улюлюкали парни.

- Пойду я, – озираясь по сторонам и ничего не понимая в происходящем, сказал учитель, его никто не удерживал.

- Пронечка! – трясла гармониста Мария. – Очнись! Очнись, милый!

- Пусти! Пустите! – оттеснив её, Катя приподняла окровавленную голову парня, влила в рот брусничного сока. Он медленно открыл глаза, пошарил руками. Ничего не обнаружив, вскочил:

- Гармошка где?

- Цела твоя гармонь! Цела, не беспокойся! – снимая с кровати гармонь, сказал Ефим. – А за удар он ответит. Не я буду.

- Голова-то как? – спросила Шура.

- Вся в шумах. Нескладно вышло у нас... Пойду я.

- Куда ты? Спьяна убить могут! – загородила дорогу Катя.

- Это ты зря, – возразил Ефим. – И пальцем не тронут. Сам пойду провожать.

- Раньше смелость-то надо было показывать! После драки кулаками не машут.

- Сказал: за удар ответит...

- Выговор по комсомолу запишешь? А ему наплевать!

- Пустое говоришь, Катерина! Мы сами разберёмся! – осадил Прокопий.

- Тогда пошли, Пронь, – обрадовался Ефим, видя, что друг не сердится на него за Федяню.

- Ему бы лучше остаться, – подавив вздох, сказала Мария и стала поспешно одеваться.

- Ну, что ж, – с упрёком взглянув на неё, круто переменил своё решение Прокопий. – Останусь... Мутит меня... – и, не дожидаясь, когда разойдутся гости, пал на кровать.