- Ставь – увидишь. – Нацелясь, поддел концом шаровки, и маленький шарик полетел в поднебесье.
- Эдак все шарики у меня размечешь, – следя за уменьшающейся крохотной точкой, проворчал Ефим.
- Кури, упадёт не скоро, – посоветовал появившийся Федяня, а сам побежал к бурьяну, над которым со свистом, становясь всё больше, опускался шарик.
- Панфило с куличами идёт! – увидел Ефим.
Дуя на руки, отбитые шариком, Федяня окликнул старика:
- Подойди к нам, дедо.
- Некогда, слышь.
- К Фёкле торопишься? Давай, давай... как раз освятился... Парни рассмеялись и стали делиться на команды... Федяне выпало галить. Раз-другой упустив шарик, он заскучал и начал озираться по сторонам.
Прямо над яром разгоралось светило, посылая на землю животворные лучи тепла и радости. Над озером семечками из горсти профырчали скворцы. На воде ещё колыхались бледные листья льдинок. Они достигали запруды и, переплёскиваясь, крошились на осколки в овраге. С увала громко торопились вниз запоздалые ручьи.
На мосту, задрав чисто выбритые ради праздника подбородки, поочерёдно прикладывались к «косорыловке» Панкратов и Евтропий. Поставив вместо себя какого-то мальца, Федяня поспешил к ним.
...Приятели втроём загремели по деревне, пугая зычными голосами чирикающих на деревьях воробьёв.
О чём, дева, плачешь?
О чём, дева, плачешь?
О чём, дева, плачешь?
О чём слёзы льёшь?
Их голоса вдруг заглушил рёв воды, хлынувшей в расползшуюся по сторонам запруду.
- Пруд прорвало!
Вода раздвинула землю, удерживающую её, и рванулась к мосту.
Услышав бунт ревущего потока, к мосту бежали люди. Вода хлестала в мост, не успевая стечь между брёвен, разливалась по краям и с грохотом низвергалась в яр, образуя в снегу чёрную круглую промоину.
- Лютая! – восхищённо бормотал Логин, вплотную подойдя к потоку. Серые брызги секли лицо. Он не замечал их, любуясь горбящейся у ног волной и пенящимся в яру водоворотом.
Пруд разорвало ещё больше, и вода хлынула с новой силой, неся к мосту стоявшие на её пути сани и телеги.
- Берегись! – хватая Логина за ворот, крикнул Гордей. Рука соскользнула. Логина понесло. Ноги его свесились в яр, но в это мгновение Ямин успел перехватиться.
«Глубоко!» – только успел подумать Логин, увидев в старом волглом снегу зловещую пасть впадины.
- Пусти! – попросил он, тронув посиневшую от напряжения руку Гордея. – Я сам...
- Теперь – сам, – икая то ли от смеха, то ли от страха, который пережил за друга, проговорил дед Семён. – С косой стервой повидался?
