– Тебя разыскивают… Лицо на всех столбах… Зря мы сюда сунулись, надо немедленно возвращаться в Угольный.
Опухшее лицо рубийца мгновенно стало синевато-белым, глаза округлились, как и рот.
– Я теперь убийца и Висельник… Что со мной станет?
«Ничего не станет, – подумал Асавин, – допросят в Протекторате да заберут в Империю», а вслух сказал, серьезно сведя брови:
– Загремишь на каторгу, а на лоб клеймо поставят, вот что… Это если протекторы насмерть не запытают.
Мальчишка испугался пуще прежнего и нахлобучил берет по самые глаза. Асавин огляделся по сторонам. На Игровую уже текли привычные толпы, можно было смешаться с гуляющими, а оттуда спуститься к Изморной. Он потянул парня за рукав, прямо к пестрой толпе, ставшей вдруг какой-то шумной и аляповатой. Они прошли так несколько кварталов, пока толпа вдруг не остановилась.
– Ну чего там? – лениво спросил молодой брюнет в красном бархате впереди Асавин. – Повозка перевернулась?
– Да нет, – ответил его приятель, в темно-синем камзоле, – опять голодранцы читают проповеди… Сейчас их разгонят.
Толпа резко отхлынула в стороны, здоровяк прижал Асавина к стене, выдавив воздух из легких, и он потерял Тьега из виду. Под цокот копыт сквозь народ проехало несколько всадников в блестящих на солнце кирасах и алых плащах. Протекторы. Изредка они останавливались, оттесняя палицами каких-то отдельных людей.
– О Ирди Всемогущий, – услышал Эльбрено откуда-то слева шепот парня, – это и есть они, протекторы?
– Да, – просипел блондин.
Один из красных масок приподнялся в седле и обвел толпу внимательным взглядом, который замер прямо напротив блондина.
– Ты! – зычно крикнул он, выставив вперед навершие палицы. – Стоять на месте!
Асавин почувствовал, как воздух слева шевельнулся, но не посмел отвести взгляд от великана в красной маске. Его вороной конь, зло ощерив зубы, разогнал толпу. Протектор ткнул булавой в грудь Эльбрено:
– Сними берет.
Блондин послушно стянул головной убор. Карие глаза в прорезях маски прожигали насквозь.
– Имя.
– Асавин, господин. Асавин Эльбрено.
– Имперец?
– Что вы, господин. Иосиец, но уже долго живу в Ильфесе…
– Род деятельности, – оборвал его протектор.
– Актер театра Пионов, – соврал Асавин.
Его ложь легко можно было разоблачить, поскольку театр был ничтожно мал, но блондин полагал, что протекторы не интересуются спектаклями для отребья
– А ты?… – рыцарь указал палицей куда-то влево, и Асавин скосил глаза.
Тьег, видимо, спешивший удрать подальше, не подрассчитал возможностей. Толпа примяла его к стене и, вероятно, потревожила рану, поскольку белый, как смерть, парень почти осел на землю, и только пузо дородного соседа не давало ему упасть.
