– Хорошо, – удивительно спокойно ответил Френсис, – ты можешь остаться, я предоставлю кров и защиту, только вот…
Асавин прекрасно понимал суть этого «только вот». Это целая стая голодных до баб головорезов. Стоит только отвернуться, и они накинутся на нее и растерзают. Однако Дивника пошла на этот риск. Интересно, от чего она бежала, раз согласилась на такую опасную сделку? Девушка нашла убежище в погребе, где хранили всякую рухлядь. Пару раз ребята Френсиса пытались пробиться туда, но дверь стояла крепко.
Асавин выскользнул из-под точеной фигурки узкоглазой, поискал брэ и штаны. Девушка, потревоженная его возней, подняла голову. Глаза на ее заспанном лице теперь казались еще уже, прямо щелочки.
– Как тебя зовут? – не выдержал Асавин.
– И Линь, – обиженно надула губки девка, натянув покрывала на маленькую тощую грудь.
– Ааа, – протянул блондин, надевая белье и штаны. – Необычное имя. Буди свою подружку, пока вас не заметили.
И Линь протянула ему маленькую ладошку:
– Гони еще пять солнц. За неудобства.
– Какие еще неудобств, милая? – улыбнулся Асавин.
– Разуй глаза, – ответила нерсианка. – В разных клоповниках бывала, но чтобы сарай!
– Конюшня, – мягко поправил блондин, – а будешь орать, разбудишь конюха, за ним и всю банду, и будете гулять по кругу совершенно бесплатно… – он подпер лицо кулаком. – Одна монета, так и быть, за твои красииивые глаза.
Он отсчитал ей еще один золотой кругляшок, пока она покрывала его иностранными проклятиями. После того как девчонки удалились, он еще немного понежился на стогу, а затем накинул одежду и вышел умыться.
Солнцу еще не встало, только слегка подсветило горизонт за холмами. Он зачерпнул воды из поилки для лошадей, умыл лицо и шею, соскабливая приставшую солому, а затем достал их эскарселя стеклянный флакон и сбрызнул себя парфюмом. Сладкая пряная гвоздика и древесный дымок можжевельника. Дешевый и тяжелый аромат, но сгодится, чтобы сойти за купеческого сынка, а не мусор, что прибило к Угольному. Сегодня он намеревался вторгнуться в Медный порт и попытать удачу там.
Тьега он нашел на заднем дворе. Рубашка мокро облепляла стройное тело, от него за милю разило потом. Парень остервенело танцевал вокруг импровизированного соломенного пугала, пронзая его клинком и выделывая шпагой петли. Когда он услышал шаги и обернулся, на лице у него была полубезумная улыбка, а глаза были красные, опухшие. Асавин покачал головой. Сегодня ему показалось, что взгляд у мальчишки какой-то особенно лихорадочный.
