– Скорей бы руки окрепли, и я мог взять в руки «аспида», – вздыхал он, глядя на караульных у ворот. – Я бы, знаешь, как был бы ему полезен?
Наверное, он желал одобрения Морока, его признания, того самого, что не мог получить у родного отца. Бедный мальчик. В каком жестоком мире он жил.
Эстев быстро подружился с великаном Рихардом. Совместные труды на конюшне часто сопровождались долгими разговорами, как и последующие посиделки с мехом самогона. Это был простой фермерский парень, охочий до юбок и выпивки, а еще – приключений.
– Я пыл пастухом, – рассказывал Рихард. – В Айгарде я переконял польшие поколовья на мнокие мили, из корота в корот, и все на кранице с Ателлюром, а ты знаешь, какие в тех лесах разпойники? Да разпойничать – национальное развлечение этих уплютков… Прихотилось отпиваться. Я стольких разпойников положил!
Эстев сомневался в его правдивости. Напившись, Рихард любил травить байки, да такие, что заслушаешься. Зяблик и детвора были в полном восторге. То он рассказывал страсти про королеву-вакшами, бассейны и фонтаны, в чьем замке были полны свежей крови. То, как своими глазами видел индевика на границе Вечноосеннего леса.
– Нолхи-то эти… Нолхиане, – плел Рихард, хлебнув лишку. – Ну мы их еще жуками зовем, потому что, коворят, живут они, как пчелы. Все цветные, а сертца у них из тракоценного камня, которые топывают из слез матерей, что вители смерть своих тетей. Коре лютское – их жизнь и тыхание.
– Нолхиане – демоны из Закона Благодати, – не выдержал Эстев. – Хватит заливать.
– У вас они темоны, – пожал плечами айгардец, – а у нас – сосети.
– Эстев прав, хватит на сегодня небылиц, – холодной распорядился проходивший мимо Морок. – Услышу еще раз про нолхиан – ухо отрежу.
Рихард недобро насупился, но смолчал. Он был отходчивым парнем, к тому же получал у Морока неплохое жалованье.
– Хорошие теньги, – говорил он. – Польше, чем я кокта-липо переконом скота зарапатывал. Семья не петствует. А что против закона… Да плевал я на ильфеские законы.
– Так у тебя семья? – удивился Эстев.
– Жена, трое тетей, втовка прата и ее четверо потрошков. Колотных ртов хватит на целую теревню.
– Так ты женат! – возмутился Эстев. – А тут то с одной валяешься, то с другой!
Облокотившись о черенок лопаты, Рихард смерил Эстева снисходительным взглядом:
– А ты не завитуй. Что мне, коз окуливать? Я уже несколько лет тома не вител. Кончал бы ты со своей моралью книжной, тошно от нее.
Рихард был по-своему мудрый, хоть и совсем неграмотный. Добрый с лошадями и девок не обижал, с каждой был ласков. Может, Эстев и правда завидовал. У него никогда не было женщины, дома девушки смеялись над ним и его округлым пузом, да и здесь не жаловали, скорей из страха перед убийцей Благого.
