Водой бы он не смог напиться,
Вино он пил вместо водицы.
Однажды он пришёл в подвал
И строчки эти прочитал;
Сейчас же бочку сам открыл,
Стакан вина до дна испил
И тут же замертво упал,
Как бы сражённый наповал.
С тех пор никто не прикасался
К вину-убийце никогда,
Поскольку каждый опасался,
Что распроститься навсегда
Он с жизнью, а она дана
Нам не для смерти от вина!»
Артур ответил: «Не боюсь!
Я всё равно вина напьюсь
Из этой самой бочки!
Плевать на эти строчки!»
Артуру строго запрещалось
Ходить на кухню. Всякий раз
Он смело нарушал приказ
(Ведь мать так кухней восхищалась!).
Там печь громадная пылала,
В котлах огромных начинала
Кипеть горячая еда,
Которая вкусна всегда,
Когда не вовремя даётся.
Как учащённо сердце бьётся
При нарушении запрета!
Вам не знакомо чувство это?
Восторг и радость от сознанья
Запретности непослушанья
Переполняли сердце Грэя
Таким блаженством неземным,
Сказать словами не сумею,
То надо испытать самим.
Запретный плод всегда вкуснее —
Нет мысли проще и яснее.
Однажды вот что приключилось:
Служанка Бетси обварилась
На кухне как-то кипятком;
Руки кисть обвязав платком,
Она заплакала от боли
(Не позавидуешь сей доле),
Пылали щёки, словно розы,
Из глаз её струились слёзы.
Артур был в это время рядом,
Своим сочувствующим взглядом
На Бетси посмотрел, страдая
От мук чужих как от своих.
«Тебе так больно, Бетси! Знаю…» —
Сказал он тихо и утих,
В бессилье боль её умерить,
Но на себе решил проверить,
Какая боль досталась ей,
Взял ложку, зачерпнул полней
И вылил прямо на ладошку
Себе пылающую ложку;
Бараний жир обжог мгновенно,
Его пронзила боль огнём.
«К врачу вам надо непременно!
Ну, Бетси, милая, идём!»
Врач Бетси перевязку сделал,
Велел немного потерпеть;
Работал врач тот так умело,
Что Бетси просто стала петь.
Когда же Бетси удалилась,
То из кармана появилась
У Грэя левая рука,
Та, что узнала кипятка
Крутого огненное жженье;
Любое малое движенье
Рождало боли сильной взрыв.
Напрягшись, чуть глаза прикрыв,
Грэй протянул больную руку
(Так постигаем мы науку:
То шишки лихо набиваем,
То лбом мы стены пробиваем,
Приобретая опыт свой,
Рискуя юной головой).
Врач перевязку сделал Грэю,
Боль отступила от него.
«Себе сказать теперь я смею,
Что не боюсь я ничего», —
В душе Артур так размышлял,
Когда повязку поправлял.
Десятилетний Грэй и Бетси,
Которой было двадцать лет,
Теперь бывали часто вместе
(Друзей на свете лучших нет!).
Артур рассказывал ей книжки,
Которые любил читать,
Она печенья и коврижки
Всегда ему пыталась дать,
Конфеты щедро насыпала
