Очень не хотелось Олегу Любомировичу расставаться с деньгами, он был, как сомнамбула. Поэтому не отвечал мне, а просто вторил:
– Справедливо.
– Далее. Я сначала думал, что ты порядочный человек. Поэтому собирался отдать судебное решение. А ты – редкостная падаль, и, видно, привык стучать во все калитки. Так вот на случай, если вздумаешь мусорнуться по-настоящему, судебное решение остаётся у меня. Не дай Бог ты дёрнешься, – оно окажется у Бориса Моисеевича. А он еврей настырный. И будешь ты платить деньги по второму разу. Уяснил?
– Уяснил, – ответила сомнамбула.
– А теперь серьёзная часть разговора, – я вынул выкидуху и приставил лезвие к боку Коростеля. – Говори, падла, сколько ты собирался дать денег отцу Геннадию на ремонт храма, если бы он решил твой вопрос. Только не ври мне, попишу.
– Двести тысяч.
Тварь, какая же тварь! Если он сейчас говорит мне о двухстах тысячах, значит получил бы батюшка в пределах сотни. А какой ремонт можно сделать на сто тысяч? Нож убирать рано.
– Так вот послушай меня. Если я узнаю (а я узнаю), что после моего отъезда с отцом Геннадием что-то случилось, даже если волос с его головы упадёт, я тебя найду. Веришь?
– Верю.
– Я тебя найду, мразь, где бы ты не был, хоть в твоём родном Дрогобыче. И умирать ты будешь медленно и мучительно. Ты всё уяснил?
– Всё.
Не часто мне удаётся выйти на полную запроектированную мощность, но сегодня получилось. Поэтому, садясь в четвёрочку я уже никуда особо не спешил.
– Отец Геннадий, вот миллион рублей на ремонт храма. На эти деньги Вы сможете сменить кровлю у ротонды и покрасить и храм, и колокольню.
Таких денег батюшка явно не ожидал. Он смотрел на меня с искренним удивлением.
– Благослови тебя Господь, сын мой!
– Вы сможете подбросить меня до Хорошово под Коломной?
– Конечно, смогу.
Из Белоомута мы выезжали по всё той же улице Урицкого. Рядом с двухэтажным домиком, где размещалось местное отделение полиции, стоял грустный майор Усаневич, обречённый теперь на жизнь честного мента.
– Батюшка, а притормозите-ка на минутку, – я выскочил из машины.
– Здорово, Володь!
– Добрый вечер, товарищ подполковник, как Ваши дела? Помощь всё-таки не нужна?
– Да дела я свои уже доделал – видишь, уезжаю.
– Счастливого Вам пути, и ещё раз прошу прощения.
– Я тебе, Вов, вот что хочу сказать на прощанье. Ты человек ещё молодой, так ты над моими словами подумай, попробуй их осмыслить. Знаешь, времена у нас сейчас – не дай Бог. Так вот, в такие времена уж лучше быть дураком, чем мерзавцем. Ну, бывай!
