Запад в левой горсти,
Посох в правой руке. *38
Мне казалось, что мы шепчем, но, видимо, говорили мы очень громко, потому что где-то высоко наверху заворочался и проснулся сценарист моей хромой судьбы. Проснулся и решил превратить высокую чеховскую драму в трагифарс. Такие уж у него замашки итальянского кинорежиссёра.
В ресторан дружно входили основные составы бежецкой и кашинской команд во главе с рефери, Жорой Сорокиным. Похоже, решили отметить окончание товарищеского матча и выпить за братский мир и дружбу. Ярко загорелся свет, официанты забегали, составляя столы и оснащая их всем необходимым. Откуда ни возьмись, появился тапёр со своим синтезатором, микрофоном и колонками. Мы с Галкой сидели в дальнем углу у окна, выходящего на обрыв. Вся эта суета нас особо не затрагивала, но атмосфера резко переменилась. Я уже предвкушал забубённый набор тюремной лирики, который и зазвучал минут через двадцать.
– Ну что же ты у меня такой затейник, – прошептал я сквозь зубы, обращаясь к сценаристу-концептуалисту.
И тут к нам за столик подсел Ташкент.
– Здорово, брат! Хорошо, что ты здесь. Познакомь меня.
Делать мне ничего не оставалось:
– Знакомься, Галь, – Георгий Николаевич Сорокин, хороший человек и мой старинный приятель.
Галке стало забавно:
– А хороший человек – это профессия?
– Хороший человек – это важнее, чем профессия. О! – Жорка как всегда многозначительно задрал указательный палец. Потом обратился ко мне:
– А эта прекрасная дама, я так понимаю, тоже твоя племянница?
Я не смог удержаться и засмеялся:
– Слышь, Сорока, ты не поверишь, но тоже. Это старшая сестра моей Маринки. Сводная сестра.
– Везёт же, брат, тебе с племянницами! Ладно, мои родные, мы постараемся вам не мешать, – и Георгий Николаевич пошёл стараться нам не мешать.
Не прошло и трёх минут, как к нашему столу подвалил Сафон. Я сразу насторожился от его упыриной учтивости. Он проблеял своим мерзким тенорком:
– Здравствуйте, уважаемый! И Вы здравствуйте, Галина Сергеевна! Ну что же Вы никогда не говорили, что у Вас такая родня. Вы у городской администрации больше денег на музей не просите. Если что, обращайтесь напрямую ко мне, всё сделаем.
Трусишкой Галку никак не назовёшь, но будь я на её месте, я, пожалуй, испугался бы. А тут ещё, не успел отойти Сафон, подошёл к нам мужик лет пятидесяти пяти, с резко выраженными монголоидными чертами. Было понятно, что это Бурят. По нему было видно, что «они все отсидели подолгу и помногу». Вообще, был он похож на последнего из динозавров. Он обратился ко мне просто и без сафоновского лебезения:
