– Печально это всё, Галка. Ладно, пойдём, навестим твоего Львёнка.
Мы спустились с Ильинской горы, прошли Курортную набережную, перешли реку по пешеходному мостику, на котором я встретил иволгу, и очень быстро оказались в «Бургере». Народа не было никого, и Львёнок сидел один, почему-то в полной тишине. Когда мы вошли, он подошёл к нам и продекламировал:
Между нами всё порвато,
И тропинка затоптата,
Не играй в мои игрушки
И не писай в мой горшок.
Ты ушёл к моей подружке,
Ты мне больше не дружок! *36
Это было обращено ко мне. Старшей сестре перепало ещё больше:
– А ты, мам Галя, вообще змеюка подколодная.
Галка по-матерински любила этого большого ребёнка, хотя смотреть со стороны на это было уморительно: Львёнок был гораздо выше, а Галка была похожа на четырнадцатилетнюю девочку-подростка.
– Ну что ты, моя хорошая, не злись! Пойдём-ка, выйдем на улицу, – сказала старшая сестра заговорщически, – мне тебе надо кое-что объяснить без лишних ушек.
Мы вышли втроём на крыльцо. Галка начала говорить Львёнку, как маленькой, показывая на меня:
– Никакой он не вор и не бандит. Он очень хороший человек, только жизнь у него слишком сложная…
– Ага! Всё-таки он мент, – продемонстрировал Львёнок свои недюжинные аналитические способности.
– Мент, только бывший, и это к его делам в Кашине не имеет отношения. А дела у него тут, лапка моя, непростые. И я рада, что смогла ему немного помочь. Одно из его дел действительно касалось Сафона. С этим он тоже разобрался. Так уж случилось, что для нашей безопасности придётся нам озвучить легенду, что он твой родной дядя из Барнаула…
– Это я уже знаю, – перебил Галку Львёнок. – А дядя Юра у нас останется?
– Дурочка ты моя! Ну как он у нас останется? Сегодня он всё доделает и завтра вернётся в Москву, у него там жена и сынишка.
– Как вернётся в Москву, Галка? Он же тебя любит, это видно.
Ох уж эта непосредственность! Львёнок легко выдавал на гора то, что приличнее было бы скрывать. Галина Сергеевна совсем смутилась и потерялась. Она не знала, что сказать. Мы смотрели друг на друга и молчали. Бывают ситуации, когда моя врождённая трусость вылезает на поверхность во всей красе. А Львёнок всё не унимался:
– Дядь Юр, не уезжай от Галки! Она, знаешь, у меня какая хорошая? Самая лучшая в мире! Красивая, умная и добрая. Останься!
Я не нашёл ничего лучше, чем ответить ей полной белибердой, очень пристойной и очень лживой:
– Маринка, ты совсем ещё ребёнок. Жизнь – сложная штука, гораздо сложней песен Дайр Стрейтс.
