Не договорившись со своими земляками, крутой мэр в частном порядке смотался в соседний Кашин, в котором братва традиционно пухла от голода. О бежецкой теме кашинские слыхали. И когда их неожиданно желанный гость обозначил им реальные 25 %, они два дня накрывали ему поляны и носили на руках. И надо было за эти 25 % всего лишь поставить в стойло заводских, чтобы спокойно пилили гири за свои 20 %, да отодвинуть от темы бежецких. За такие деньги вечно голодная кашинская братва не то, что готова была повоевать со своими соседями, она вообще половину жителей Бежецка перевалила бы.
Заместитель главного инженера завода, представлявший интересы заводчан, на встрече с кашинским автором в кабинете бежецкого мэра поначалу пробовал хорохориться. Но ему быстро объяснили, что его номер шестнадцатый. А он уж потом объяснял ИТРам и работягам, что лучше 20 %, чем ничего.
Бежецкие уркаганы с такой постановкой вопроса были категорически не согласны, но проиграв начало товарищеской встречи своим коллегам из Кашина со счётом 0:5, основательно призадумались и решили написать письмо на деревню дедушке Константину Макарычу.
Как не странно, бежецкая малява стала довольно хорошо известна среди генералов воровского сообщества. Говорят, что-то слышал о ней даже Шакро. Но никто из реальных воров почему-то не спешил из своих вилл в Испании, Италии, Турции и Эмиратах в стреляющую тверскую глушь решать копеечный спор между двумя бригадами отморозков. Тем более что к этому времени товарищеский футбольный матч между двумя командами по счёту напоминал уже хоккейный. Вот тут какая-то добрая душа из внучат Деда Хасана и вспомнила о Жоре Ташкентском, материальное положение которого напоминало материальное положение эмведешного генерала, с позором отправленного на пенсию и отодвинутого ото всех кормушек. Было немного непонятно, в каком статусе господин Сорокин будет разбирать, кто по понятиям прав, а кто нет. Но и тут выход был найден. Раскороновал Жору Мераб Сухумский и иже с ним. Поэтому все, признающие верховный авторитет Шакро, свято чтящие заветы Деда Хасана, а также предпочитающие славянских авторитетов и недолюбливающие пиковых, могли это лишение имени и не признавать.
Для начала Жора приехал в Бежецк и подтянул местных. Те поведали ему всю перипетию. В Кашин Георгий Николаевич поехал уже весьма озадаченный, потому что судить было нечего. Тема и тема. Никто её друг у друга не перебивал. Если бы бежецкие не вписались за заводских, то и сейчас бы рулили. Никаких нарушений понятий не усматривалось. Помощник кашинского авторитета Сафона, Воробей, вёл себя с уважаемым гостем корректно и учтиво, но всё время упирал на то, что говорить не о чем. Когда Жора попытался разыграть карту «Братва, не стреляйте друг в друга», выяснилось, что войны кашинские начинать не хотели, да уж больно нагло и не по-братски вела себя бежецкая молодёжь. Пушок, которого бежецкий Бурят уполномочил вести переговоры о мире, а сам не поехал, поскрежетал зубами, но признал, что его молодняк сам напоролся на ответку.
