Мы вошли в девятиметровую комнату, где на диване лежал труп. Смерть наступила часов пять назад. А надо тебе сказать, дорогой читатель, что воздействие героина на организм волшебно. В частности, после смерти наркоман начинает разлагаться не как обычный человек, а уже часа через три. Картина маслом была так себе… И удовольствие всё это изымать и протоколировать тоже ниже среднего. Поэтому я сделал своё дело максимально быстро, Ренат от своей работы не отлынивал и всячески мне помогал. Уже через сорок минут, бросив матери дежурное «соболезнуем», мы двинулись обратно в отдел.
Я за первый год работы ещё не обзавёлся всем необходимым для моей должности запасом бесчувственности и цинизма. Поэтому сказал очереди из человек двадцати, стоявшей в мой кабинет с заявами: «Граждане! Перерыв тридцать минут, а лучше идите на хер!» и решил продышаться и выпить кофе с коньяком или коньяку без кофе. Но не успел я сделать ни того, ни другого, как позвонила дежурка, и Витька Кочерёжкин попросил спуститься к нему. Я, как порядочный, оторвался от своего сибаритства и пошёл на первый этаж. Там в аквариуме дежурки уже был Ренат Алимов. Майор был чем-то слегка обескуражен:
– Так, ребята. Вам нужно ещё раз съездить на адрес на Дыбенко, 29.
– А что мы там забыли, Вить? – спросил я раздражённо. – Белого там нет, инъекцию изъяли, труп описали.
– Давай не будем обсуждать. Я даю указание – вы едете, – и, обращаясь к Ренату, – В квартиру заходишь первым, Юрка за тобой. Двух алкоголиков, – Витька имел в виду доблестный личный состав ГНР, – с собой не берёшь от греха подальше.
– Да что случилось то, Вить? – Ренат тоже был недоволен. – Там что, на этом адресе, инопланетяне приземлились или там дочь Рушайло изнасиловали?
– Базарь поменьше. Езжайте.
Делать нечего, поехали. У подъезда дома нас встретила мать передознувшегося. В первый раз она показалась нам женщиной сдержанной, замкнутой и немногословной. Сейчас её невозможно было узнать. Вся косметика была размазана и растеклась по всему лицу, она орала, как умалишённая, и побежала к нам, размахивая руками. Из её обрывочных бредовых фраз мы поняли только: «Ребята, милые, помогите!»
Мы с Ренатом переглянулись. Он передёрнул затвор ПМ, я снял с предохранителя пистолет-пулемёт «Кедр», которым нас снабжали на дежурство. И мы стали подниматься по лестнице, благо квартира была не высоко, на третьем этаже. Дверь была открыта нараспашку. В квартире было тихо, как в могиле, и темно. Ренат включил свет в коридоре, и мы вошли в комнату, где лежал труп. Вонь ещё усилилась со времени нашего первого визита. Но почему мать в таком состоянии, и почему так озадачен наш старший оперативный дежурный – совершенно непонятно. Труп парня мирно разлагался на диване в том же положении, в котором мы его оставили.
