— Что происходит, Арсеньева? Левицкий? — комендантша сурово взирает на нас обоих, уперев при этом руки в бока.
— Наглый грабеж посредь бела дня, вот что! — недовольный рев Вершининой, показавшейся со знакомой кастрюлей в руках, раскатом грома проносится по коридору. — Обедать, двести одиннадцатая!
Она бросает свирепый взгляд в сторону раскрасневшегося Левицкого и, круто развернувшись, удаляется, страшно довольная собой.
— Арсеньева, — женщина подозрительно прищуривается. Наклоняется, подбирает пожарный противогаз. — Это что?
— Это мое, Зоя Васильевна! Мы тут тренировку по антипожарной безопасности решили провести, — с серьезным видом заявляет ей Левицкий.
— Вы мне зубы-то не заговаривайте, шушера!
— Все у нас в порядке. Мы уходим, — хватаю Бобылеву под руку и спешу вместе с ней покинуть место происшествия.
— Стоять! — гаркает она. — О чем распиналась та пигалица? О каком грабеже шла речь? В вашем блоке появились воришки?
Ей только повод дай всех прошерстить.
— Мы с Германом просто перепутали кастрюли, только и всего, — жму плечом.
Фюрера мое пояснение явно не устраивает. Она, кажется, собирается сказать нам что-то еще, но в эту самую секунду раздается пронзительный вопль Вершининой. А затем и страшный грохот.
— Ааа! Мышь, здесь мышь! — кричит Инга.
Зоя Васильевна, протяжно охнув, бежит в дальнее крыло, а мы тем временем стараемся от нее не отставать.
— Похоже, нашелся сбежавшийся иммигрант, — смеется Ритка, очевидно имея ввиду хомяка, незаконно проживающего у Ивановой.
— Похоже, все мы без обеда, — подытоживаю я, глядя на испачканный пол. — Что ж… Так не доставайся же ты никому, отвоеванный борщ!
Дарина
Зонт мешает грациозно и быстро запрыгнуть в автобус. Он все никак не желает закрываться, и я всерьез рискую остаться на остановке.
Думаю, именно это и произошло бы, если бы не помог паренек, стоящий позади меня.
— Спасибо, — с благодарностью смотрю на своего спасителя.
— Это тебе спасибо за то, что задержала автобус, — смеется он, подмигивая.
Рассеянно улыбаюсь и прохожу дальше по салону. Сегодня здесь нет привычной будничной сутолоки. Народ в субботу предпочитает оставаться дома. Я имею ввиду тех счастливчиков, у которых человеческий выходной.
Сажусь у окна и достаю вибрирующий в кармане телефон.
— Алло.
— Здравствуй, дочка.
— Привет, мам, — закрываю левое ухо ладонью, чтобы отгородиться от постороннего шума.
— Ты как там? — сухо и уже по обыкновению прохладно интересуется она.
