— Дядь Игорь, да не надо, я ж почти нормальный…
— Иди давай! Живо! — раздраженно машет головой. — И ты поторопись, Марьяна. Я не намерен тратить вечер впустую.
Минута — и входная дверь в очередной раз оповещает о том, что очередные нежданные гости покинули мой дом.
Направляюсь на кухню, мать, естественно, идет следом.
— Ян… ты бы… помягче с ним…
— Помягче? Лучше даже не начинай, — достаю бутылку воды из холодильника.
— Почему ты так и не приехал? — расстроенно произносит она. — Я ведь праздничный ужин приготовила и позвала гостей. Восемнадцать — особенная дата.
— Это мой день. Имею право провести его так, как пожелаю.
— Ян… — обнимает меня за плечи сзади и тяжело вздыхает. — Ты навещал Алису, да?
Молчу.
На кладбище я бываю гораздо чаще, чем в родительском доме.
— Мог ведь заехать к нам. По пути…
— Не мог.
— Я привезла тут тебе всего понемножку, — начинает вытаскивать из сумок кастрюли и контейнеры.
— Не стоило. Я моральный инвалид, а не физический. От голода не подохну.
— Поужинаешь, — продолжает заставлять стол едой. — Здесь и салаты есть, и котлеты. Торт… Только не забудь убрать все в холодильник, чтобы не пропало.
Какая забота!
Смотрим друг на друга.
— Иди, орать будет.
— Проводишь? — вытирает слезы.
— Да.
Снимаю с вешалки ее пальто, помогаю надеть.
— Приезжай домой, прошу тебя. Хотя бы иногда, — немой укор в глазах, но внутри даже не отозвалось.
— Пошли уже, мам.
* * *
Пару минут спустя из подъезда выходим вместе, но к отцовскому гелику я не подхожу.
Беркутов опускает стекло и вскидывает руку. В ответ получает от меня недвусмысленный жест. Указание по тому маршруту, куда следует идти.
— Добрый вечер, — здоровается со мной молодая мамаша. — Вы не подержите дверь? Неудобно с коляской.
Один мелкий соплежуй стоит рядом, а второй сидит у нее на руках. Пялится на меня, не моргая.
Не сказав ни единого слова, открываю дверь и закатываю коляску.
Рожают, а потом не могут с ними справиться…
— Спасибо огромное. Оставьте вон там у стены, если можно.
— Мам, я писать хочу.
— Потерпи, немного, Кирюша. Почти дошли.
Пока поднимаюсь по ступенькам, вынужден слушать этот чудесный диалог.
— Не могу терпеть, — хнычет он.
По ходу конкретно пацану на клапан давит. Остановился. И вся делегация вместе с ним.
— Все… — выдыхает с облегчением.
В штаны напрудил???
— О… ух ты! — замечает на лестничной площадке шары, бежит к ним и тянет свои загребущие лапы к лентам, покачивающимся от сквозняка.
— На чужой каравай рот не разевай! — каркаю сзади.
