— Вряд ли наши цели отличаются. Это же ПМГА. Один из лучших вузов страны, — отвечает он после минутной паузы, в течение которой продолжает травить меня кислотным взглядом.
— Ты знаешь, о чем я, — упрямо качаю головой.
— Да понятия не имею… Ты, кстати, плохо выглядишь. Наверное, поэтому сразу не узнал.
Снова молчу. Что я могу на это ответить?
Веки предательски жжет, и мне приходится опустить глаза. Его слова будто кипяток. Ошпаривают. Оставляют ожоги. Причиняют боль.
— Как дела вообще? — интересуется равнодушно.
— У меня все хорошо, — вздергиваю подбородок, но по-прежнему на него не смотрю.
— Похвально, что ты не сломалась и не упала духом… А то знаешь, всякое бывает, — небрежно бросает издевательским тоном.
Не сломалась? Не упала духом? Его жестокость просто не имеет границ… Да я едва смогла собрать по осколкам разбитое вдребезги сердце.
— Даже достигнув дна, не стоит отчаиваться, верно? От него ведь тоже можно оттолкнуться, — глубокомысленно заключает он.
Зажмуриваюсь на секунду. Не хочу говорить с ним. Слышать его. Видеть. И ощущать его нездоровую, подавляющую энергетику…
— Ты здесь. Я не верю в такие совпадения. Что ты задумал? Это снова какая-то игра? — напрямую задаю вопрос, который не дает мне покоя.
— Да брось, Арсеньева! — циничная усмешка трогает его губы.
Губы, которые когда-то меня целовали. Горячо, несдержанно, так по-взрослому…
— В тебя мы уже поиграли. Неинтересно… И перестань без конца преувеличивать свою значимость, — презрительно кривится. — Это просто нелепо.
Дурацкие слезы все-таки брызнули из глаз…
От жгучей обиды, разъедающей легкие.
От горького разочарования, затопившего каждую клеточку.
От осознания того, что нет… ничуть не сожалеет о своем поступке. Подлом и низком.
Он так и остался жестоким, озлобленным мальчишкой. Та беспощадная ненависть, что горит в его глазах, лишь подтверждает это.
— Дарин! — слышу, как меня зовет Сережа.
Вытираю слезы тыльной стороной ладони и спускаюсь по лестнице, чудом не рухнув на последней ступеньке.
Пока иду ему навстречу, пытаюсь взять себя в руки. Натягиваю на лицо неестественную улыбку и радуюсь тому, что на улице уже темно.
— Привет! — Сережа ловит меня в свои объятия и целует в щеку. — Как дела, Даринка-мандаринка?
Плохо… Очень плохо.
— Все отлично, — обнимаю его в ответ.
Бессовестная лгунья, ты Даша.
— Так сильно дрожишь. Замерзла? — обеспокоено спрашивает он, отодвигаясь.
— Немного, — и снова обманываю. Истиной причины ведь не скажешь…
