Багратов сминает стаканчик, запустив им в урну.
— Вот только не надо делать вид, будто тебе не плевать, — отвечает тихим, злым голосом. — Я твоей заботой по горло сыт. Сама хоть поела? В туалет сходила? Если так, то марш в машину и без лишних разговор, если снова не хочешь ехать с завязанными руками и скотчем!
Козел! Как он меня бесит! Я о нем зря переживаю! Не умеет говорить с девушками, пусть травится дальше! Залезаю в машину.
— Мирон, ты спереди поедешь, — приказывает Тимур.
Багратов садится рядом, собака тоже забирается в салон, сильно повеселевшая. Рада присутствию хозяина? Зачем он рядом со мной уселся? Тело покрывается мурашками от его близости. Тем более от него пахнет гарью, порохом и потом, он даже не сменил одежду! Так и красуется в потрепанной косухе и футболке с запекшейся кровью. Осторожно исподтишка рассматриваю Багратова. Но каждый мой осторожный взгляд ловит псина и то тявкает, то порыкивает, выдавая мое наблюдение. Плюнув, я разглядываю Багратова открыто. Тем более, кажется, он снова дремлет: дышит глубоко и спокойно, а глаза под очками не разглядеть. Заезжаем в город.
— Максим. Мимо клуба проедь! — командует Багратов.
Вздрагиваю. Значит, не спит. Машина колесит в нужном направлении. Спустя какое-то время Багратов говорит:
— Налево, посмотри, Сима. Здание с обгоревшими окнами видишь?
Битые стекла, следы пожара. Вывеска покосившаяся… Знакомые очертания! Стоп! Это же тот самый клуб, где я оставила Багратова!
— Что стало с клубом?
Удивлена! Клуб словно после грандиозного погрома. Капитальный ремонт ему точно не помешал бы!
— Не зли меня, Серафима! — лаконично отвечает Тимур. — Теперь можно домой.
Домой?! Разве это дом?! Тюрьма, настоящая. Я полна мрачных мыслей! Еще мрачнее они становятся, когда Багратов по прибытии небрежно роняет прислуге:
— Перенести все вещи Серафимы в мою спальню.
У него очень сильный голос, полный власти. Тимуру необязательно напрягать голосовые связки, чтобы произвести впечатление. Даже слова, брошенные небрежно, производят сильное впечатление, прогибают, надавливают. Подчинение беспрекословное. У прислуги страх в глазах и расторопность, желание угодить — в каждом жесте. Наверное, я его действительно плохо знаю и просто сглупила, если осмелилась попытаться бежать.
Заставляю себя разлепить губы:
— Зачем мои вещи переносят в твою спальню?
— Спать будешь со мной! — отрезает. — Иди в душ, переоденься в красивую сорочку и жди меня на кровати.
