Бородач рявкнул что-то матерное и занес кулак. Серёга блокировал и готов был уже ответить прямым Цуки в корпус, но сдержался. И увернулся от Мая-гери (прямого удара ногой), захватив лодыжку. Толстяк не удержался на ногах и рухнул на спину.
На этом Кумитэ у Серёги закончились. В раздевалку вошли двое в милицейской форме.
– Это ты? – спросил один из них.
– Я…
Второй тем временем шагнул ему за спину и коротким наработанным ударом дубинки по шее выключил его сознание.
Очнулся Серёга на заднем сиденье движущейся машины. С руками скованными за спиной наручниками. Его спортивная карьера закончилась, даже и не начавшись. Везли его долго, почти до вечера, на его вопросы (а в салоне были ещё двое, кроме водителя в форме) никто и не думал отвечать. Потом его бросили в одиночную камеру и в течение двух месяцев периодически избивали. Почти не кормили и редко выводили из камеры с вонючим ведром-парашей.
А потом вдруг качающегося от истощения отвели в камеру для допросов.
Невысокий коренастый хохол улыбнулся:
– Шо цэ таке, хлопец? Чи устав? Чиркни тута и тута!
Ему было предложено подписать какие-то документы, но он отказался. За что его ещё разок избили и выгнали в осеннюю слякоть. В хлопчато-бумажном "кимоно" – штанах и куртке. И босого.
Хорошо, он довольно быстро нашел стройку с азиатами-рабами! То было время рабовладения в России. Которое, впрочем, так и не закончилось.
На душе у него кошки скребли. Когда выветрился хмель, навязанный этим участковым, и сам этот провинциальный шерлок холмс исчез, вдруг пропала и уверенность в правильности действий. Все это было как-то неверно, слишком быстро, торопливо… Нет, так действовать нельзя!
Тогда под влиянием алкогольных паров он в спешке натянул на себя, что под руку попалось, и рванулся "исполнять долг". Старлей Клюев морально подталкивал его, подгонял, подшучивал, подкалывал, находясь в шаговой доступности. Да еще с бокалом и сигаретой.
И буквально выскочив за дверь, они натолкнулись на эту эстонку, черт ее побери! Та в задумчивости стояла перед дверью своего номера с магнитным ключом-карточкой в руке.
– Ева!.. – заорал старый сыщик, будучи под парами и под влиянием. – Вы задерживаетесь!.. Задерживаетесь до прояснения!..
Они вдвоем взяли ее под белы рученьки и поволокли по гостиничному коридору. Вряд ли она успела что-то сообразить. К прокурору же старлей идти отказался. Лишь теперь подполковник в отставке понял почему – тот уже дважды перед этим, что называется опарафинился – с Сергеем Вронским и с Виолеттой Сковородой. Третий раз для него мог быть последним в карьере. Вот он и подлил ему водочки, и подтолкнул к задержанию, по сути, без веских на то оснований.
