Пробуждение было веселым, потому что в комнату проскользнула служанка и попыталась воспользоваться моим сонным настроем. Это ей, естественно, не удалось. Я усадил её на табурет и прочитал краткую лекцию о том, что такое рубить дерево по себе. А потом сказал, что её надо серьезно присмотреться к надежному воину Михаилу.
— Вот приедем в столицу, дом купим (или снимем — подумал), хозяйство заведем. Я лавку открою по торговле амулетами. Артефакты буду заряжать. А вы с Минеевым будет мне по хозяйству помогать и охраной заниматься. Разве плохо?
Паршивка ускакала, а я решил пренебречь разминкой и, наскоро сполоснувшись, направился завтракать. На завтрак были говядина — дорогая и редкая в кухне этого мира — и жаренная речная рыба с пареной репой.
Невольно вспомнилась говядина с овощами в кисло-сладком соусе, которую я иногда готовил. Закупал вырезку или лопатку, баклажаны, морковь, красный лук, стручковую фасоль и непременный сладкий перец, мясо нарезал, как для бефстроганов — соломкой…
Ох, вспоминать тяжело и обидно. Надо смириться, с тем, что умер. Как в том анекдоте, когда пациент на тележке спрашивает санитаров:
— Может, в палату?
На что ему отвечают категорически:
— Доктор сказал — в морг, значит в морг!
— Чем будем заниматься, господин, — выбрал обращение сержант, типичное для купечества и слуг, — я бы сразу в путь отправился…
— Нет, отдохнем денек. Сходите по городку погуляйте, бороду свою постриги хотя бы, девушке купи чего ничего. А мне надо по делам сходить. Деньги дать?
— Нет, господин, княгиня выдала жалование на год вперед.
— И сколько зарабатывает такой бравый сержант? — задал я вопрос специально для Берты.
— Десять золотых в месяц, — гордо ответил Минеев.
— Очень достойно, — одобрил я, — ты у нас богатый воин. Интересно, а сколько на службе получал?
— Тоже много, до пяти золотых в месяц. Небось, на службе жизнью рискуешь.
— Ну ладно, иди, Берта, этот богатый Буратино тебе шаль купит м каймою.
Оставшись в одиночестве я рассовал основные деньги по телу, чтоб не срезали средневековые воришки, проверил сбрую, на которой висели меч и кинжал (шест и остальные вещи оставил в сундуке комнаты под замком, настоящим висячим замком со здоровенным ключом) и, с легким предвкушением приключения, направился в свою первую прогулку по чужому городу. Чужому, хотя мы все еще ехали по землям князя Павлова. Простолюдинская одежда делала меня чужим.
Город напомнил мне сибирские поселки, в которых вся торговля сосредоточена на центральной площади рядом с ратушей и церковью. А потом кругами распространяется людское жилье, чем дальше от центра — тем беднее. А уж за хижинами бедноты мастеровые постройки: глиняные, сапожные, плотницкие, кузнечные. Дальше всех загоняют кожевников, из-за скверного запаха.
