"Да. Должно быть три, может быть, четыреста рупий ».
Я тряхнул глянцевую металлическую коробку, она затрещала. На крышке дама в фиолетовом чепце и зонтике улыбнулась солдату в красной форме. На нем было выбито название Mackintosh's Toffee De Luxe. Открыв крышку, я протянул ее клиенту - пустую, если не считать нескольких монет и булавок.
Ади сказала: «Мама или папа, скорее всего, это приняли ... Я мало что помню с того времени».
Отсутствие наличных не вызвало беспокойства. Не зная, что с этим делать, я записал отсутствие.
"Могу я?" Я указал на комод.
Ади кивнул, сжав губы. Его бледное лицо говорило, что он редко, если вообще когда-либо, входил в эту комнату. В первом ящике обнаружился набор коробок, содержимое которых я изучил и обнаружил, что это женские украшения.
"Все учтено?" Я спросил.
Он кивнул.
В следующем ящике лежала мелкая одежда, платки и тому подобное. Я перемещал их карандашом, ища буквы или заметки. Никто. В нижнем ящике лежали вышитые бисером игрушки, швейные вещи и несколько мягких вещей, вроде тех, что хранятся в детстве. Оплакивая девушку, которая хранила свои игрушки, я тихонько закрыла ящик.
В поисках свидетельств душевного состояния дамы, я прошел мимо богато украшенного зеркала в пол к паре деревянных альмир; шкафы - изысканно вырезанные.
"Сахиб?" В дверном проеме стояла невысокая женщина в сари с глубоко морщинистым лицом. Я взял ее в качестве горничной Бачи.
Ади сказал: «Ах. Джиджи-бай, мы кое-что ищем ».
Женщина открывала каждую альмиру, обнаруживая на полках платья и ткани. Запах пудры и лаванды доносился в комнату, как физическое присутствие, как если бы сама дама повернулась и поприветствовала нас.
Мы видели шелк, парчу и всевозможные кружева. Бача отдавал предпочтение пастели, нежным узорам и богато вышитым бордюрам. Увы, мы не обнаружили писем или журналов, которые, как я представлял, молодые женщины могли бы спрятать среди своей одежды.
Как я могу спросить горничную о ее хозяйке? Она мало что рассказывала мне, незнакомцу. Поймав взгляд Ади, я наклонил голову к женщине.
Поняв намек, он спросил: «Аа, она что-нибудь говорила в тот последний день?»
Когда горничная начала оживленно шептать, Ади перевела на гуджарати полутон. «Бача-биби был любимым, драгоценным ребенком, красотой самого Бога», - сказала женщина. «Она любила сады, сахиб. Я принесу ей цветок с чаем. Она читала газеты, пока я делал ей прическу. Каждое утро она спрашивала ваших сестер и братьев: «Как дети сегодня?»
