— Пошла прочь! — пшикнул я, пригрозив ей рукой.
Кошка брызнула прочь.
Я вылил остатки зелья в рот. Ветер трепал мокрые штаны, в башмаках хлюпала жижа. Я прислонился к бревну причала и опорожнил обувь.
Мысли обратились к Маргрет: «Где же она? Почему её здесь нет? Я так долго шёл, но не встретил её!»
Я замёрз, меня начало колотить. Живот выл от голода.
«К ослам гордость! — подумал я. — Что бы не говорил Годи, согреться и пожрать я заслужил».
Только я собрался вскарабкаться по ступеням, как увидел, что ко мне спускалась женщина. На ней был такой же меховой плащ, как на жрице, встретившей нас, но женщина была молодой.
— Здравствуй, Бальдр, — произнесла она тонким голосом.
— Здравствуй, — поклонился я. — Не знаю твоего имени. — Взгляд женщины был приветлив, и я не хотел быть с ней грубым.
— Трайен. Я пришла за лошадьми, — она робко указала рукой.
Жрица прошла мимо меня. Полы плаща проскользили мехом по камням. Светлые расчёсанные волосы волнами заблестели на плечах и спине в отсветах уходящего дня. Она напомнила мне Маргрет такой, какой я знал её десять лет назад. В груди заныло от того, что я не застал её в святилище.
Трайен взялась за поводья.
— Я помогу тебе, — сказал я и приблизился.
Мы повели лошадей по ступеням. Я оглянулся в сгущающийся сумрак над водной гладью и остановился.
— У вас кто-нибудь следит за дорогой? Есть караульные?
— Нет. Зачем? — приподняла соломенные брови Трайен. — Никто не смеет обижать Бессмертную мать и её жриц.
— Кое-кто желает схватить меня, — приблизил я лицо к женщине. — Сюда придут люди, придут за мной. Лучше поставить кого-то следить за дорогой, чтобы я мог уйти до того, как их злость выльется на вас.
— Успокойся, — Трайен улыбнулась и положила руку мне на грудь. — Ночью сюда никто не придёт. Сам знаешь… — уголки её рта опустились вниз, жрица развернулась и зашагала вперёд.
Передо мной вырос большой каменный дом, похожий на долгие дома в усадьбах бондов. Мы привязали коней к стойлу. Трайен принялась расстёгивать упряжь и потянулась снять седло. Я оттолкнул жрицу и сделал это сам. Опустив седло на землю, я застонал от боли в боку.
— Твоя рука! — испугалась Трайен, взглянув на мою окровавленную ладонь. — Побереги её.
— Рука — ерунда, Трайен. У меня рассечены рёбра. Ране уже десять лет, — улыбнулся я. — Не переживай.
Пока я снимал седло со второго коня, Трайен поволокла от стены дома вытянутое корыто.
— Зачем это? — нахмурился я. Возня на дворе утомляла меня, я желал скорее отправиться под кров и согреться.
