И спрашивает у жены:
„Чем, друг мой, вы огорчены?“
Вмиг обескровев, почернело
В ней сердце. Молвит: „Нет удела,
Сир, горестнее моего.
Отныне все в душе мертво.
Борзой мое родное чадо
Погублено, моя отрада!“
Услышав, стал от горя шал
И мрачен, тяжко задышал
И, спешась быстро над плитой
Придверной, в дом вошел пустой.
Глядит на клочья плоти змея,
На колыбель, глазам не смея
Поверить: все здесь говорит
О том, что мальчик псом убит.
А между тем борзая скачет
1340 Вокруг и радости не прячет:
Все рассказала бы она,
Но дара речи лишена.
Угрюм хозяин, а собака
Ведет себя, как забияка,
И пасть в крови. Хоть вывод ложен,
Он сталь висящих сбоку ножен
Сжал, с одного удара меч
Сумел ей голову отсечь.
В тоске безмерной, еле-еле
Добрел он до своей постели.
И вот, мгновение спустя
Вздохнуло трепетно дитя
И разразилось звонкой трелью.
Он, подбежав, над колыбелью
Навис, извлек из-подо всех
Обломков — и услышал смех.
Веселье началось такое,
Какого не видали в Трое.
Покои крик его сотряс:
1360 „Эй, люди, бог призрел на нас!“
Все в дом бегут наперегонки.
Нет даже, видят, на ребенке
Царапины. Сколь велики
Дивятся, змеевы куски.
Находят голову с немалым,
Необычайно острым жалом.
Выходит, спасено дитя-то
Борзой от злого супостата.
Хозяин стал от горя шал,
Уныл и тяжко задышал:
Зачем расправился с собакой,
Не разобравшись и без всякой
Ее вины, убив мечом,
Не виноватую ни в чем?
Вдруг, несколько движений быстрых —
С макушки волосы он выстриг:
Мол, отправляется в изгнанье,
Принесть желая покаянье,
Как бы по ближнему, и впредь
1380 Что днем, что ночью будет бдеть.
Поймите, сир, рассказ в том смысле,
Что, в дом войди, и поразмысли,
И в колыбель он посмотри,
Дитя увидел бы внутри.
А убедись, что живо чадо, —
И убивать борзой не надо.
От спешки, сдобренной тщетой,
Избавь нас бог и Агн святой.
Смысл не пойдет противу меры —
Тому в Писанье есть примеры.
Спасите ж: отрока — от рук
Мучителей, себя — от мук,
Ведь коль свершится казнь поспешно,
Жизнь ваша станет безутешна».
— «Клянусь Гервасием
[99] святым, —
Сказал король, — он невредим
Пребудет. Хватит небылицы
Плести: он жизни не лишится».
Исполнил замысел мудрец,
1400 Дню первому пришел конец.
Коль дело так пойдет и дале,
Казнят любимца их едва ли.
В постель владыка вскоре лег,
Но спать, взволнованный, не мог.
Немедля в спальню королева
Прошла, исполненная гнева.
С утра на мессу властелин
Отправился в Святой-Мартин.
Супруга же, держась чуть сзади,
На происшедшее в досаде,
Чтоб мужа убедить вполне:
«Сир, — молвила, — внемлите мне.
